Резня Спека. Шокирующая история психа, зверски убившего 8 медсестер

Платили за это плохо, но все равно это было лучше, чем его предыдущая жизнь. И когда начальство увидело решимость и стремление к работе, его постепенно стали переводить на менее трудные задания на длительные периоды сверхурочной работы. Он приносил домой меньше денег, чем Карл, но и не пропивал половины, даже не дойдя до входной двери. Во всяком случае казалось, что тяжелое положение семьи улучшилось с устранением отчима-паразита, вцепившегося в них мертвой хваткой. Если Мэри и плакала ночью в одиночестве на супружеском ложе, это не касалось ее детей.

Избавившись от гнетущего присутствия Карла, их грустная лачуга в Восточном Далласе снова стала чем-то вроде дома – местом, куда ни Мэри, ни Кэролин больше не стыдились приводить друзей. Несмотря на то что Ричард был изгоем, Кэролин оказалась его противоположностью. Всю среднюю школу она была очень популярной, душой компании, хорошо училась и привлекала внимание огромного количества поклонников. Когда в доме наконец-то воцарился хоть какой-то порядок, у нее хватило смелости привести одного из них домой, чтобы познакомить с матерью.

Ричард ввалился в столовую в середине ужина и обнаружил, что на его месте за столом сидит другой мужчина. И хотя он, возможно, боялся и ненавидел Карла за то, что тот занял место его отца, Ричард обрадовался, увидев, что кто-то другой занял его место в жизни сестры. Его дискомфорт и растерянность рядом с ней с годами только росли, а ее физические проявления привязанности с тех пор, как он начал приводить свою жизнь в порядок, беспокоили его. У нормального брата поцелуй в щеку или короткое объятие в знак благодарности не вызвали бы никакого беспокойства, но сильно подавленному Ричарду они напоминали о неприятной реальности, где его желания никогда не смогут быть удовлетворены. Если у нее появился парень, на которого она могла излить всю свою нежность, тем лучше для Ричарда. Он сможет воспользоваться новообретенной свободой.

Какое-то время в их доме царило состояние, очень похожее на мир. Ричард работал сверхурочно, беря все смены, какие только мог, чтобы прокормить семью. Со своим новообретенным стремлением к тишине он все равно появлялся в жизни женщин Линдберг и исчезал из нее, как призрак. Иногда он присутствовал в доме, но это мало что меняло в обычном распорядке дня. Без него все погрузилось бы в нищету и беспорядок, но поскольку у него не было способности к общению или желания утвердить контроль над семьей так, как настаивали предыдущие мужчины в доме, его вскоре стали воспринимать как нечто само собой разумеющееся.

Подобное отношение оказалось ошибкой, по крайней мере для Мэри. Когда она слишком пренебрежительно отнеслась к Ричарду во время семейной дискуссии, он тут же набросился на нее с кулаками. Он ввязывался в драки в барах с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы их посещать. И хотя внешне он казался спокойным, в нем кипела ярость, чаще всего направленная на окружающих его женщин, которых он считал вероломными и недостойными хорошего обращения. В итоге он поставил матери синяки под оба глаза, и вся семья вновь обрела уважение к мнению тихого молодого человека, когда он решил его высказать. Полицию вызывать не стали, но Мэри пришлось обратиться к врачу позже на этой неделе, когда выяснилось, что Ричард сломал ей скулу.

Этот эпизод стал официальным свидетельством первой вспышки насилия у Ричарда по отношению к женщинам.

Привычка Ричарда к выпивке ослабела с тех пор, как он устроился на работу на завод по розливу, но он по-прежнему позволял себе больше нормы. Он страдал от мучительных головных болей, из-за которых прибегал к алкоголю для самолечения. Травма от молотка, полученная в юности, нанесла необратимый ущерб структуре его мозга, повредив часть, отвечающую за контроль импульсов и эмоций, в результате чего по мере заживления повреждения образовывались странные связи. Вероятно, именно сбой в работе нейронов в поврежденном мозге привел к головной боли, и употребление алкоголя скорее усугубляло ее, чем помогало заглушить.

У него болела голова, потому что он пил, и он пил, потому что у него болела голова.

Если он приходил домой, пропахший виски, Кэролин и Мэри знали, что от него следует держаться подальше. Ему даже в голову не приходило причинить боль сестре – в его глазах она по-прежнему была идеальна и чиста. Но это не означало, что она не могла случайно спровоцировать его на одну из яростных тирад, характерных для его мрачного настроения.