Ри (СИ)

— Еще новость есть, — сообщил, загадочно щурясь, придвигаясь к мужу вплотную и обдавая смесью запахов сладких цветов и мятной зубной пасты. — Кар из больницы сбежал. Сейчас на кухне, овсянку трескает и клубникой закусывает…

Ошарашенный последним известием Бабра икнул и вскочил на ноги.

«Ну, Кар, ну, придурок! — едва не взвыл. — Мало мне тут проблем!»

— Аша, Шай! — прорычал. — Бросайте ремни, быстро! Бегом зубы чистить! Завтрак стынет!

Рыськи не сдвинулись с места, только тряслись. Решили — новый хозяин изволит шутить. Какой завтрак, какие зубы после вчерашнего? Да у обоих и зубных щеток-то не имелось, старый хозяин подарил, в чем на кухне выцепил — в простеньких, домашних футболочках и шортиках, босиком…

Леся мягко тронул мужа выше локтя и вздохнул.

— Не так с ними нужно. — вымолвил сквозь зубы. — Скажи: посмотрите на меня! — Бабра повторил — Аша с Шаем послушно посмотрели, боялись, дрожали. —  Ваше наказание отменяется — Господин не в настроении кого-либо сейчас пороть. Ремни положите на пол. Встаньте и идите за мной получать зубные щетки. — Бабра опять повторил, слово в слово, и покорные хозяйской воле рыськи завозились, неуверенно распрямляя спины. Встали с колен, ссутулив плечи. Оба, заметно пошатываясь, недоверчиво косились на медведя, молчали, подавленные неизвестностью, бурчали пустыми желудками.

Лично у Барбы создалось стойкое впечатление, что они близки к голодному обмороку. Котят хотелось обнять и понежить, но ведь испугаются! Хотя, если аккуратно и без резких движений…

Аша отреагировал на прикосновение к боку широкой ладони медведя рваным всхлипом.

— Господин чего-нибудь желает? — откликнулся, с готовностью подаваясь навстречу ласке.

Барба желал, искренне и горячо — накормить рыжиков овсяной вкусной кашей с клубникой, срочно. А предложенных робко, изжеванных до кровоточащих трещинок Ашиных губок не желал, Леси, истинной пары, хватало — целовать не перецеловать.

Поэтому оборотень аккуратно остранил омежку, с трудом удержался от гневного, в адрес барса- рабовладельца, плевка на ковер — Леся заругает, не в лесу и не в поле — и отмахнул рыськам кистью.

«Потопали, мол, детеныши, за зубными щетками, пожалуйста, достали бояться, никто вас здесь не обижает, вроде.»

Разумеется, растерянные, хлопающие ресницами рабы без возражений последовали за хозяином — заплетающимися в собственных ногах тенями, глаза долу. Пугаясь и не соображая, чего хочет новый хозяин. От переживаний и голода их мозги застилал тошнотворный сизый туман.

В коридоре на процессию натолкнулся несущий в стирку ворох грязного постельного белья Мэкса.

— Господи! — воскликнул, случайно скользнув рассеянным взглядом по бредущим за медведем экскортом и застопорившись, будто налетел на стену. — Бабра! Куда ты тащишь котят?! Они же у тебя падают! А бледненькие-то какие, — запричитал, хватая Ашу за запястье — омежка оказался ближе.  — Натуральные привидения! — альфа закрутил рыжика, с беспокойством всматриваясь в его понуренную мордашку. — Детеныш, — спросил он мягко, — ты точно себя хорошо чувствуешь? Когда вы с братом в последний раз ели?

Воспринявший заботу Мэдсы как проявление недовольства Аша сдавлено мяукнул нечто нечленораздельное, попятился и без предупреждения рухнул на колени. Следом за ним, с секундной заминкой, позу покорности торопливо принял и Шай.

— Простите, Господин, — залепетали рыськи хором, сгибаясь лбами в пол и скрещивая за спинами руки. — Простите…

Не угодили, а чем, не знали. Боялись-боялись-боялись. Кормить обоих на кухне, посадив за общий стол, было бы безумием — не проглотят ни кусочка. За ложку взяться в присутствии хозяев не осмелятся.

Наконец осознавший весь размер щедро презентованной барсом двойной проблемы Барба глухо заворчал. Если котята от любого звука валятся кланяться, поднимать конкретно замаешься.

Перевоспитывать придется.

Вопрос кормления рысек выпер ребром, и Бабра крепко задумался, зачесал бритую макушку.

— Мэдса, — буркнул альфач, дергая мнущего ком стирки друга за футболку. — Куда нам их определить, в тихое место, чтобы они спокойно поели? Может, в кухонной кладовке накроем столик? Журнальный прикатим, маленький, из моей спальни?

Пока Мэдса прикидывал, влезет ли в заставленную разным хламом кухонную кладовку журнальный столик, медведь сердито скомандовал коленнопреклоненным рыжикам:

— А ну встали быстро!

Подняться рыськам оказалось сложнее, чем упасть — у бедняжек откровенно подкашивались ноги. Бабра, ругаясь сквозь зубы, наклонился, ухватил обоих подмышки и вздернул в вертикальное положение.

— Без приказа на колени не валитесь, — рыкнул, нависая над рабами скалой. — А не то…

Что «не то», альфач не договорил — из кухни в коридор на голоса выглянул Гого.

— О, котята! — обрадовался, расплываясь в белозубой улыбке. — Давайте их сюда, каша остывает!

Напуганные суетой вокруг рыжики прильнули друг к другу, смотрели округлившимися, медленно наполняющимися влагой глазами. Сглатывали набегающую слюну. Боялись-боялись-боялись, но и кушать хотели неимоверно, а из распахнутой двери кухни так вкусно пахло свежей клубникой…