Ри (СИ)

— Значит, долг чести выплачен! — мурлыкнул без особой радости, встряхивая распущенными по спине волнистым каскадом локонами. — Жаль, не удалось повидать Бабру. Но я уезжаю не завтра — если у гарры Бабры возникнет желание встретиться, я в заведении до конца недели. Аша, Шай! — приказал рыськам резким, хлестнувшим, подобно бичу, тоном. — Ждите вашего нового хозяина молча и на коленях. Помните, чему вас учили и не позорьтесь!

Остановить омегу сидящий на полу Ри не успел — тот вылетел вон, напоследок обдав ароматом земляники, и исчез.

А рыськи остались. Застыли ледяными, дышащими изваяниями, с опущенными лицами, запястья по-рабски скрещены за согнутыми спинами, не осмеливаясь шевельнуться, глаза долу. Явится гарра Бабра — разморозит.

====== Глава 17 ======

Едва барс покинул кухню, в ту же дверь из коридора просочился Леся. Тявкнув на сидящего в прострации на полу, с задранными, заголенными коленками Ри, волк обошел рысек по дуге, остановился напротив Шая и, наклонившись, попытался заглянуть альфочке в лицо. Раб не шевельнулся, его макушка поникла еще больше — демонстрировал полнейшее подчинение. Ждал ли бедный удара? Возможно.

— Дрессированный, — с заметной грустинкой вздохнул Леся, — качественно. Ох, чую, и намаемся мы с ними обоими…

— Отомри, а? — ласково обратился волк к рыжику, ловя его подбородок в ковшик ладони и насильно приподнимая ему голову. — Пожалуйста.

Рыська смотрел в ответ, не моргая, в желтых, раскосых, сухих глазищах юноши плескался животный, огромный мутный страх. Ни единая черточка точеной мордашки оборотня не дрогнула.

Миг, и Леся присел перед рыжиком на корточки.

— Беда, Ри, — сказал хлопающему ресницами гиенке с надрывом, и нахмурился. — Они так и будут карячиться, пока Бабра не вернется. Блядь! — омега пристукнул себя кулаком по икре. — Не понимаю и никогда не пойму. Вот что нужно сотворить с живым, разумным существом, чтобы оно даже дышать без приказа боялось?!

Шай еле слышно выпустил воздух сквозь плотно сжатые зубы, заведенные за спину руки юноши перетряслись мелким трясом. Рядом с альфой беззвучно всхлипнул его брат омежка. Рыськи, увы, очень хорошо помнили весь пройденный ими курс жесточайшей дрессуры, пошагово.

Оторвавшийся от созерцания Шая Леся поискал по карманам и скривился, не обнаружив мобилки. Ри молча, по полу накатом, послал волку свою. Никогда ранее не видевший подлинных бордельных рабов гиенка напрочь утратил дар речи.

Пока Леся дозванивался до мужа и вкратце объяснял ситуацию, подросток перекатился из сидячего положения на четвереньки, подполз вплотную к Аше и рукавом халата бережно промокнул с его щеки единственную убежавшую из-под трепещущих ресниц слезку. Омежка не смел плакать в присутствии свободных. Невероятно…

Точно блядь.

«А ведь и у меня на родине есть публичные дома. — подумал гиенка, содрогаясь. — Неужели заточенные в их стенах, обслуживающие течных омег хир-ха такие же смертельно запуганные, как эти рыськи? Какой кошмар!»

Зато теперь Ри вдруг стало ясно, почему ни дядя Май, ни дядя Юли, ни мэсс Кар услугами борделей не пользуются, предпочитая объятия супругов. Да по сравнению с бордельными рабами ограниченные строгими рамками гаремов альфы-гиги — свободнее птиц в небесах…

Познавший истину, подросток икнул, порывисто обнял продолжающего старательно изображать статую Ашу за плечи, привлек его голову к себе на грудь, вплел пальцы в распущенные роскошные медные волосы омеги и подавился рыданием. Рыська пискнул нечто недоумевающее и забился, пытаясь освободиться — утратил, сбитый с толку происходящим, контроль над телом и эмоциями.

— Не смей! — вскрикнул Шай, лихорадочно сглатывая, но не меняя позы — преданно ел клубящимися нарастающей паникой глазами лицо Леся. — Тебя накажут!

Тоже не выдержал пытки напряжением, испугался за брата.

И охнул, когда вместо оплеухи Леся нежно погладил его по бледненькой, островатой скуле.

— Не накажут, котенок, — прошептал волк, часто-часто моргая. — Ни порок, ни карцеров больше не будет. Считай — вы с братом к неправильным хозяевам попали… — омега собирался добавить что-то еще, но не смог — захлебнулся слезами.

Шай тихонько заскулил под его рукой, жалобно-жалобно, и немножко расслабил затекшие от долгого стояния на коленях мышцы. Не верил во внезапно свершившееся чудо, разумеется, и боялся, боялся, свихиваясь от неизвестности. Рядом с братом в голос замяукал Аша — Ри же не отпускал, целовал (!) в лоб и виски.

Успешно начавшейся коллективной истерике помешал Бабра — ввалился на кухню неуклюжим медведем, в руках куча шуршастых полиэтиленовых пакетов, шмякнул ношу на стол и сходу кинулся поднимать всех подряд, не разбираясь, где муж и где остальные.

Короче, абсолютный конец света. Ну, и хоровой рев Леси и Ри, и отчаянные вопли полностью потерявшихся во времени и пространстве рысек.

Заключающим аккордом сцене послужило появление в дверях заспанного, трущего кулаками глаза, кутающегося в простыню босого Лэ и семенящего за гиенкой серо-зеленого Капа.

— Аша! — недоуменно тявкнул Лэ, просыпаясь толчком. — Ты откуда, Боже мой?! Аша!!! Ашонка!!!