Ри (СИ)

Значит, фотографии высылал все-таки Мими. Не зря его не было ни на одном снимке. Щелкал то здесь, то сям телефоном бытовые сценки, формировал папочки и скидывал на мобилку Ри, чтобы отрешенный мужем хир-ха видел — мэсс Кар здоров и округляется.

Почему уфи это делал? Неужели жалел чужого подростка, переставшего быть соперником? Или просто хвастался своим семейным благополучием? Скорее последнее.

— Иди уже ложись, — вздохнул Май, послушав подавленное молчание Ри. — Поздно. И я ложусь, только доем еще чего-нибудь.

Омега сбросил вызов, а Ри вернулся в постель. Он проворочался до рассвета, не сомкнув век, и поднялся измученным. Ничего не хотелось — ни есть, ни пить. Закопаться бы в сугроб и замерзнуть насмерть. Не позволят — отроют и отогреют, заставят чистить бесконечную картошку.

На кухне альфочку ждал сюрприз — один из поваров выдал заказное письмо без обратного адреса. В конверте нашлись билет на самолет до столицы, тонкая пачка кредиток и визитка небольшой скромной гостиницы. На обратной стороне билета некто написал каллиграфическим мелким почерком: «роды мэсса Кара ожидаются с ** по **/месяца **. Ты должен успеть. Номер на твое имя проплачен на неделю.»

Доброжелатель аноним приглашал Ри принять помет рыженьких щенков. Кто?! Опять Мими?!

Упускать подарка судьбы Ри не собирался и сверил даты с календарем — рейс завтра днем. Лететь, лететь в столицу! Мчаться! Пусть не удастся помириться с мэссом Каром, на подобное чудо подросток не надеялся, но увидеть его и собственных щенков! Тогда и умереть не страшно. Прародитель гиен заждался там, в небесах.

Отпроситься у начальства заняло пять минут — показал билет и объяснил про намечающиеся роды бывшего мужа. Покидав в дорожную сумку минимум необходимых вещей, альфочка чиркнул брату на клочке бумаги записку, оставил ее на столе, прижав банкой с сахаром и, нервно поглядывая на часы, рванул с базы к шоссе — он опаздывал на местный, следующий до автовокзала автобус.

Дальнейшие свои перемещения по направлению к столице Ри запомнил смутно. Он везде успел, и на автобус, и на поезд, и на самолет. Через двое суток подросток, не евший — кусок не лез в горло — и почти не пивший, перехваченный в поезде стакан чая с двумя печеньками не в счет, грязный и падающий от истощения, вышел в зал аэропорта с сумкой на плече. Удачно быстро поймав такси, он показал водиле визитку гостиницы, плюхнулся на заднее сиденье машины и немного расслабился.

Скоро. Очень скоро все решится. Возможно, сегодня!

Выскочившей на красный свет тяжело груженной фуры не заметил ни он, ни водитель. Удар швырнул не пристегнувшегося альфочку вперед, через спинку сиденья в лобовое стекло, крик водилы, скрежет сминаемого металла, вспышка — и погасло. Настала абсолютная, полная невнятных шорохов чернота.

Больно. Больно-больно-больно и темно. Нечто горячее и влажное обхватывало тело со всех сторон плотно-плотно, не давая двинуть ни рукой, ни ногой, рот и нос забивала солоноватая слизь.

Плющила и пихала куда-то неумолимая сила.

«Я не дышу! — толчком сообразил альфочка. — Не могу, грудь сжата!» — и хотел испуганно заскулить, но из горла не вырвалось ни звука.

Сзади в попу упиралось нечто округлое и твердое, медленно ползло вперед вместе с Ри.

Сколько времени продолжался этот непонятный ужас, десять минут, два часа? Здесь, в явно живом узком, лишенном света тоннеле не существовало времени.

Где-то кто-то кричал, много голосов, они отдавались у Ри в голове.

— Тужься! — сумел разобрать наконец часто повторяющееся альфочка. — Тужься! Сильнее! Уже почти!

Вопль, боль, и Ри выскользнул в ослепительно яркий свет. Замахал крепкими, измазанными в липком сером веществе и крови лапками, протестуя против издевательств.

А потом — зажмурился и завопил, что нашлось мочи, когда прародитель гиен мягким прикосновением между ушек милосердно забрал у него память о предыдущей жизни.

— Какой красавец! — восхитился низкий, принадлежащий омеге голос, и переставшего понимать связную речь Ри встряхнули и положили на нечто мягкое. — Смотрите, папочка! Замечательный здоровенький аля!

Мэсс Кар принял новорожденного щенка на грудь, провел кончиками пальцев по повернутой к нему крохотной рыженькой мордочке и захлебнулся слезами счастья.

Гиеныш, точная копия находящейся сейчас далеко-далеко, преданной им из пустой гордости истинной пары, тоненько заскулил, впервые обоняя родителя.

«Все-таки я конченый дурак, — вяло подумал омега, накрывая тельце малыша ладонью, и закорчился, завыл, выплевывая из родовых путей следующего, тоже рыжего щенка-оми. — Дорожаю, посплю часок и позвоню Ри. Пора мириться».

Откуда вожаку было знать, что он опоздал?

====== Бонус всем ======

/Спустя двадцать один год/

Медно рыжий, красивый как картинка, весьма молодой омега самого что ни на есть омежье-гиеньего вида сидел в удобном, мягком кожаном кресле, подобрав под себя стройные босые мускулистые ноги, чесал сквозь футболку мощную омежью грудь, грыз карандаш и жалобно поскуливал, тупо водя глазами по им же час назад написанной цепочке формул. Где-то здесь была ошибка, но он ее в упор не видел.