Ри (СИ)

Кар перевернулся на живот и распластался, призывно повиливая приподнятой задницей. Под хвостом у него мокло и пульсировало.

— Хочу! — всхлипнул совсем по-человечески, сдвигая дрожащий хвост на сторону. — Покрой меня, цветочек! Ну!

Успевший возбудиться Ри уже знал, что делать и выполнил просьбу мужа с воистину подростковым энтузиазмом. Здесь, под прикрытием лесополосы и густых зарослей камышей, их никто не видел и не подслушивали под дверью любопытные щенки Кара.

Омега отреагировал на резкое, без подготовки, до шлепка проникновение внушительного, не соответствующего фиялковой комплекции альфочки достоинства жалобным скуляжом и задрал зад еще выше, заерзал, подстраиваясь под толчки. Наверное, ему было больно, но почти течный организм требовал заполнить зудящую дырку большим и толстым до отказа.

— Еби! — страстно выдохнул сводимый с ума желанием зверь. — Ооо, еби, мой цветочек… Или я сдохну…

И Ри ебал. Смачно, крича, подвывая и тявкая, вцепившись зубами в холку Кара и обильно капая из пасти слюной, не жалея сил и с узлом, как положено альфе. Омега хрипло выл под ним, колотясь в накатывающих одна за другой волнах наслаждения, до крови кусал мужа за передние лапы, благодаря и поощряя к новым и новым подвигам.

В какой-то момент оба, не сговариваясь, перекинулись, потому что им не хватало человеческих рук для взаимных ласк и губ для поцелуев, и Кар очутился сверху, причитая, двигая тазом вверх-вниз, запрокинул к облакам раскрасневшееся лицо. Так и кончили, и обмякли, сплетясь конечностями, обнаженной, потной кучкой.

— Спасибо, цветочек, — сыто мурлыкнул временно удовлетворенный омега, утыкая нос Ри в свою подмышку и блаженно жмурясь. Теперь ждать, пока спадет узел и балдеть от рассыпающихся изнутри искорками микрооргазмов. И все было бы абсолютно замечательно, не плющь вожак хрупкого Ри тяжестью крепкого, будто дерево, тела к твердой земле.

Острые зубы полоснули по нежной, не прикрытой одеждой коже, и Ри вскинулся, вырванный из сна болью. Перед его лицом клацнули клыки, волосы на лбу всколыхнуло рыком.

— Ты! — пребывающий в зверином облике альфа Зур грозно нависал из ночной темноты (что, уже ночь?) — уперев расставленные лапы в землю, щерился, взъерошенный, белоснежным оскалом. — Думаешь, тебе все можно, да?! А ну откатился, щенок! Дай другим!

Самый младший и нетерпеливый в гареме после Ри, двадцатилетний и очень красивый, как в человеческой, так и в гиеньей ипостаси, муж Кара желал Кара. И не поиграться-поваляться-половить бабочек — истово исполнить требуемый начавшимся гоном супружеский долг. Немедленно.

Испуганный Ри пискнул, втянул, готовый сорваться и бежать, ноздрями насыщенный карамельной сладостью воздух и глухо заворчал, несогласный. Рядом заворочался разбуженный движением Кар, распространяя волны будоражащего похоть плотного, хоть ножом на ломти режь и продавай, аромата, и плоть альфочки откликнулась на зов зрелого, любимого омеги, стремительно наливаясь взбурлившей кровью.

Уступить своего омегу Зуру? Да ни за какие богатства мира!

— Он мой! — басовито рявкнул подросток, взвиваясь сразу на четыре лапы — перекинулся и не заметил. — Я его буду крыть! — и соперники застыли напряженными изваяниями, нос к носу, дрожа от вожделения и ярости.

Воцарившуюся между ними предбоевую тишину разорвал исполненный страсти вой — пока двое примеривались вцепиться друг другу в глотки, к Кару подкатил третий, Ихэ, второй по старшинству в гареме, навалился на омегу и ерзал, пытаясь раздвинуть тому колени. Кар с хищной, предвкушающей, неприятно исказившей рот ухмылкой послушно развел бедра и тазом подался навстречу мужу.

— Да-а… — выдохнул, смачно насаженный Ихэ бабочкой на член, крупный, с заголенной, бордовой головкой, мотнул по траве затылком и простонал, противореча изданному только что восторженному вскрику, кусая губы: — Ненавижу течки, Господи... Проклятая природа…

В следующее мгновение омега закатил глаза и блаженно заскулил, затрепетал — ибо Ихэ не дремал, затрахал весьма активно.

— О-о-о, хорошо-о, — захрипел он, дергая кадыком. — Еще-е… Сильнее…

От души тяпнутый Ри за плечо Зур отчаянно залаял и отпрыгнул, хохотнул нервно из безопасного удаления — его левая передняя, раненая Ри лапа подгибалась, на траву брызнула кровь. Пусть зад Кара был занят — малость развращенный воином со шрамом за несколько суток супружества Ри прекрасно помнил, что омега умеет вытворять ртом и языком, и не собирался упускать наслаждения. Стыд же его улетучился, стертый гоном.

— Мой! — подбежавший на шум и аромат течки четвертый гаремный альфа, Ака, кувыркнулся, облизывая разодранный нос, а притрусивший за ним пятый, Тум, потрясенно затряс порванным ухом.

Скажи кто-нибудь Ри всего неделю назад, как он жутко озвереет, отбивая своего омегу у конкурентов, подросток покрутил бы им пальцем у виска и равнодушно отвернулся, сочтя психами.