Ри (СИ)

Внутри кипело и пузырилось вулканической лавой, едва ли не взрываясь, Кар призывно, будоражаще стонал, выгибаясь под толчками Зура, в льющемся с небес серебряном свете полной луны… И вдруг перестал, оттолкнул Зура и резко сел, влажно облизываясь.

— Мой цветочек, Ри, — позвал плывуще, протягивая руки отряхивающему с морды кровь младшему супругу. — Скорее ко мне… Ты, ты… Ша! — хрипло, яростно рявкнул на остальных, взявших в кольцо, жадно втягивающих воздух ноздрями, переминающихся альф. — Если один из вас Ри сейчас укусит, самолично придушу, труп сожгу и пепел над озером развею! Потом ревновать станете, когда разрешу!

Вожак выбрал. Кто в здравом уме и рассудке оспорит волю вожака? Да и не в здравом тоже?

— Ну же, цветочек! — омега плавно перетек в коленно-локтевую позу и нетерпеливо завилял отставленной, чпокнувшей порцией выделившейся смазки поджарой воинской задницей, прогибаясь в пояснице. — Загони мне, малыш, смелее! Но обернись, хочу тебя человеком! Остальные — ждать в очередь! Приказ!

И альфы подчинились. Обернувшийся Ри метнулся к омеге, в полете пристраивая налитое желанием альфячье орудие к заветной, мокрой ложбинке Кара, обделенные же вниманием воина пятеро старших гаремных с тоскливыми, человеческими вздохами залегли, перетявкиваясь. Гаремные злились, снедаемые острой похотью и ревностью к укравшему у них мужа новенькому.

Утонувший в гоне Ри вломился в обильно текущую дырку омеги и захохотал по-гиеньи, запрокидывая пылающее лицо к луне. Подросток, увы, пребывал не в том состоянии, чтобы задумываться о возможных для себя последствиях недальновидного поступка одержимого течкой, по уши втрескавшегося в него последней, взрослой любовью Кара.

====== Глава 4 ======

Гон бушевал почти пять суток и схлынул, оставив валяющиеся звездочками потные, перемазанные литрами семени и смазки истощенные, опустошенные и осипшие тела давить огромную, во всю площадь спальни, перевернутую вверх дном кровать. Когда Кар и его супруги перебрались в дом, Ри не помнил. Подросток уснул почти мгновенно, едва кончив в последний раз, обвитый чьими-то неприятно липкими руками и ногами, слушая чье-то мерное дыхание над ухом.

Укатал Кар супругов до полусмерти и сам притомился, распоряжаясь и поддавая. Не евши, наскоро хлебая водичку из-под крана… Бедный вожак, сразу шестеркой до предела возбужденных, грызущихся за первенство друг с другом альф погонять это вам не за водой к озеру сходить.

Вымотало преизрядно, да и не имело смысла — Ри все равно был самым желанным. Такой юный, хрупкий и одновременно нежданно очень колючий и зубастый. Досталось от малыша соперникам на орехи, кусался направо и налево, не жалея. И метку Кару поставил, поверх еще трех, старых, под волосами на загривке. Ранка уже затянулась, вокруг нее по коже побежал ореолом причудливый, напоминающий татуировку узор из переплетенных линий, подтверждая — омега нашел своего истинного партнера.

Женившись в восьмой раз, родив в четыре приема двадцать двух щенков и похоронив из них троих… Сюрприз и зрелая, выстраданная временем сладость обладания. Будь на то воля Кара, разогнал бы теперь вожак хитрожопый, выпендрежный и разбалованный им, надоевший до отрыжки гарем и оставил только Ри, холил цветочек и лелеял. Но нельзя — во-первых, щенки, во-вторых, позор, с гаремом так не поступают, в третьих, не потянет фиялочка мощных омежьих течек, скопытится к исходу вторых суток, сердечко напряжения не выдержит.

Вот и вздыхал Кар, аккуратно снимая с себя руки-ноги супругов и ковыляя в душ. Размышлял, смывая с себя следы канувшей в прошлое течки. Воин надеялся, что забеременел — это будет его последний помет, хватит, не молоденький. И пусть среди щенков хоть один окажется рыженьким, похожим на Ри — зацелует, растворяясь в нежности к детенышу от любимого. Нет в мире никого вкуснее дитяти любви. Ведь любовь проходит, а щенок останется…

Альфы дрыхли вповалку. Натянувший на чистое, ноющее каждой мышцей тело спортивный костюм Кар бережно, стараясь не разбудить, извлек из их общей кучи сонного, посапывающего носиком Ри, завернул подростка в покрывало и собственнически унес в соседнюю комнату, принадлежащую лично ему. Здесь он опустил продолжающего крепко спать возлюбленного на не оскверненную гоном, свежую, предназначенную лишь для двоих постель, лег рядом, обнял младшего мужа и прикрыл глаза, наслаждаясь покоем.

До чего же здорово, когда не мучают спазмы в заднице и внизу живота, а член не стоит колом, когда между ягодиц сухо и тихо. Кар ненавидел течки, превращающие его в бешеного, требующего дикой безостановочной ебли зверя, вырывающие из жизни, мешающие воспитывать щенков и работать, предпочитал обычный секс, без течек, наполненный искренними, окрашенными разумом чувствами.

Зато обожал своих детенышей до помутнения рассудка. Теперь вот еще Ри обожает. Ри славно спит, шевелит во сне припухшими губами, причмокивает и морщит носик. Тот же щеночек, но — супруг. Ласковый, кусачий, с толстым, длинным членом, подлинно альфячьим узлом и чудесным ароматом бергамота…