Рябиновая ночь

— Нельзя. Алексей Петрович.

— Мне очень нужно. Вы понимаете?

— Понимаю… но нельзя, — решительно заявила девушка.

Анна металась в жару. Лицо бледное, глаза провалились. «Алеша… Алеша… — твердила она. — Не ходи… Утонешь… Вода-то прибывает… Куда же ты, Алеша?..»

А Алексей стоял над обрывом. Щемящая боль сдавила сердце. Это был какой-то рок. Каждый раз Алексей находил Анну только для того, чтобы тотчас потерять. И теперь неизвестно, чем кончится ее болезнь. Алексей достал папиросу, прикурил и жадно затянулся. А под обрывом, точно одичалый конь, бушевал после ливня Онон, вырывался из тесных берегов и сметал на пути все. Мутные крутые волны шумно бились о скалы. В небе, бросая на землю неровные тени, серыми птицами метались облака. Под напором холодного ветра тревожно гудел заречный лес.

Часть вторая

Глава 1

После свирепых зимних холодов и снежных бурь, после майских продувных ветров с черными смерчами в Приононье пришло тепло. Зазеленели поля. Леса оделись в листву. Птицы свили гнезда. Вечерами, когда солнце касалось вершин Алханайских гор, по всей степи разливался покой. После коротких проливных дождей воздух наливался свежестью. А ночами, когда над озерами и реками поднимался туман, кое-где вспыхивали дальние зарницы. Пройдет еще немного времени, и над Приононьем заполыхают рябиновые ночи. И никто не знает, что они принесут на своих огненных крыльях. Где-то в горах, расколотый молнией, упадет кедр, а на безводном склоне, напившись дождевой воды, взойдут молодые сосенки. Содрогнувшись от грома, рухнет в Онон скала, образовав бурлящий порог, а в дальнем степном распадке забьют родники, возле них зазеленеют березовые рощи. На лугах запестреют цветы, а в лесах нальются соком рябиновые гроздья.

Ветер унесет тучи. Но могучая сила гроз будет вечно жить в этих горах и эхом повторится в людских судьбах.

Анна все еще лежала в больнице. В палате было тихо. Через приоткрытое окно доносился глуховатый голос удода, где-то вдали каркали вороны, время от времени ржал жеребенок. В палисаднике то шумно трепетали, то вдруг замирали березы. Вот в открытое окно влетел ветер, точно паруса надул шторы. Ветер принес терпкий запах черемухи и речную прохладу.

Анна невольно вспомнила Алексея. Когда они с ним встречались, всегда пахло черемухой. В такие минуты все вокруг приобретало особую чистоту и остроту. Малейшее прикосновение Алексея обжигало Анну. И было что-то великое в этой тайне жизни.

Три дня назад Алексей приходил к Анне. Сидел около часа. А когда ушел, Анна под подушкой обнаружила Чебурашку.

— Скоро выйдем отсюда и опять увидим нашего Алешу. — Анна взяла с тумбочки ушастого Чебурашку.

В коридоре послышались энергичные шаги, и в палату в накинутом на плечи халате вошла Нина Васильевна. Анна бросила на нее быстрый взгляд и спрятала под подушку игрушку.

— Ты что это, матушка, на все лето прописалась здесь? — Нина Васильевна положила на тумбочку тугие румяные яблоки в полиэтиленовом мешочке и, подвинув поближе стул, села.

— Прошусь, да не отпускают, — ответила Анна.

— Какой хилый народ пошел. А глаза-то еще больше стали. И куда только мужики смотрят? Я бы на их месте тебя из больницы через окно украла.

— Тоже наговорите, — зарделась Анна.

— Да, начальник отряда из тебя сейчас никудышный, — Нина Васильевна посерьезнела. — Как выпишут, поедешь на озеро Арей, на турбазу. Я туда звонила. Одно место для тебя оставлено. Воды там целебные. Воздух горный. И чтобы через полмесяца вернулась оттуда здоровой.

— Спасибо, Нина Васильевна. Как там хлеба?

— В твоем отряде любо-дорого посмотреть.

— Овес как?

— И овсы добрые. Поле ровное. Глаз не оторвешь. Молодец Алеша. Он и Мертвое поле заарканил. Сто пятьдесят гектаров удобрил и посеял зеленку. Выйдешь, посмотришь, какие там всходы. — Нина Васильевна на секунду задумалась. — Игнат Романович меня сегодня встретил и говорит, — мы брыкались, а Петрович-то вышиб нас всех из седла. Что скажешь, голова. Это он в мой огород камешки бросает.

— Вы-то здесь при чем?

— Я, матушка, пока еще председатель колхоза. Знаю, и ты осуждаешь, что не дала полной воли Алеше.

— Алексей Петрович сам говорит, что невозможно в один год все звенья перевести на безотвальную обработку почвы.

— Защищаешь… И на том спасибо. Прошлой-то весной мы с тобой не на печке лежали. Могли кое о чем и сами подумать.

— Так на то Алексей Петрович и агроном.

— Это я так, к слову. — Нина Васильевна пристально посмотрела на Анну. — Ты-то как думаешь дальше жить.

— В каком смысле? — насторожилась Анна. — Алеша-то навещает тебя?

— Иногда приходит.

— Я давно собиралась поговорить с тобой, да все случая не было. Не вышло у вас песни с Ваней. Горько мне, да что поделаешь. Сердца тебе не заменишь. И тут я вам не судья. С Алешей-то что у вас?

Анна почувствовала, как загорелись щеки.