Рябиновая ветка

Они прошли на широкую веранду и сели за маленький круглый столик, закрытый от солнца тенью густых кустов сирени.

Юрасов бывал у доктора каждое воскресенье и засиживался допоздна, обедая и ужиная у него. Обычно они играли несколько партий в шахматы днем и вечером. Рядом с ними всегда была и Ольга Михайловна. Она была ласкова, внимательна с Юрасовым, и он чувствовал себя на седьмом небе от счастья, но иногда она начинала придираться к каждому его слову, безжалостно указывала на каждый неправильный оборот речи, на все неловкости, и он терялся.

Они сыграли несколько партий. Юрасов часто посматривал в сторону стеклянной открытой двери комнаты и, дожидаясь, пока доктор сделает свой ход, настороженно прислушивался.

Вздохнув и делая вид, что ничего не замечает, Татаринцев небрежно сказал:

— Сидит наша красавица сегодня за работой. Отчетное письмо пишет.

Юрасов смутился и, нагнувшись, стал сосредоточенно обдумывать свой ход.

Ольга Михайловна вышла только к обеду, в синем шелковом платье, с немного усталым лицом. Она приветливо поздоровалась с Юрасовым и стала следить за игрой. Лицо Юрасова посветлело, он стал играть осторожнее, а доктор не удержался и сказал:

— Ну, Юрасов, набирайтесь вдохновения. Добивайтесь победы.

Партия получилась ничья. Юрасов с досадой повалил фигуры.

— Вы меня, Юрий Николаевич, измором берете.

Обедали втроем, на веранде, весело болтая о пустяках. Доктор рассказал несколько забавных историй из своей практики, как в первые годы жизни в Ключах к нему приходили девушки и просили «приворотного» лекарства, как приходили жаловаться на Акулину с «черным глазом», которая хворь на детей напускала и молоко у коров портила.

К концу обеда во двор пришел письмоносец и вместе с пачкой газет и писем передал Ольге Михайловне почтовую посылку. Она недоуменно повертела в руках небольшой аккуратный ящик.

— Ничего не понимаю. Мама о посылках обычно предупреждает.

Юрасов помог ей вскрыть ящик. Ольга Михайловна вынула из посылки конфеты и письмо, лежавшее сверху.

— Угощайтесь, — предложила она конфеты и развернула письмо. Лицо ее внезапно вспыхнуло. Она вскочила и быстро засунула конфеты обратно в ящик. Из глаз ее готовы были брызнуть слезы. Она постояла с ящиком, не зная, что с ним сделать, стремительно повернулась и быстро ушла с веранды.

Доктор и Юрасов переглянулись. Юрасов хотел было пойти за ней, но Татаринцев удержал его.

— Подождите. Не надо ее трогать.

— Отчего она расстроилась?

— Не понимаю.

Ольга Михайловна вернулась к ним через полчаса с покрасневшими глазами, натянуто и смущенно улыбаясь.

— Позвольте вас оставить. Я пойду отдыхать, — сказал доктор, поднимаясь с места.

После обеда доктор, по заведенному обычаю, обязательно спал часа полтора и потом работал до двух-трех часов ночи, успевая много сделать и чувствуя себя бодро и легко. Но в дни отдыха он позволял себе ничего не делать.

После чаю и нескольких партий в шахматы Юрасов позвал Ольгу Михайловну и Татаринцева идти гулять в село. Но доктор от прогулки отказался.

Оттого, что над селом висела луна, а на столе горела лампа, нижние листья сиреневых кустов были зелеными, а верхние — черными, бархатными. Через светлую лунную дорожку сада перешла кошка, блеснула глазами и исчезла в густой тени дерева.

Доктор сидел за столом и мелким бисерным почерком вписывал поправки в свою экономическую работу. Книга казалась ему суховатой, лишенной аромата жизни. «Статистика, бухгалтерия, — недовольно морщился он, — и свежих-то мыслей нет». Он отказался бы от этой книги, но ему жаль было затраченного труда и хотелось обязательно запечатлеть для будущих поколений след жизни, которую ему пришлось наблюдать пятнадцать лет.

Раздались громкие голоса. Ольга Михайловна и Юрасов возвращались с прогулки. Луна уже ушла, в саду стало черно, деревья слились. Но небо было светлое, плыли волнистые, вытянувшиеся в одну линию, легкие облака.

Ольга Михайловна весело засмеялась, простилась с Юрасовым и прошла через веранду в свою комнату.

Юрасов ушел необычайно торопливо. Доктор окликнул его, но он не остановился и только крикнул:

— Спокойной ночи!

Из комнаты вышла Песковская.

— Мы ходили, ходили, — нараспев сказала она, бросаясь в кресло и вытягивая ноги, — страшно устали, а ночь такая хорошая, что и домой идти не хочется.

«Что у них произошло?» — подумал доктор и опять почувствовал знакомую боль. Что угодно он дал бы за возможность открыто ухаживать за любимой женщиной, говорить ей затаенные мысли, смело ловить ее взгляды и отвечать на них, не сдерживать желаний и не думать о том, что можешь быть смешным.

Она засмеялась.

— Вы знаете, я сегодня плакала.

— Я это знаю. Что вас расстроило?

— Это ваш приятель, Сунцов, прислал посылку. Какое он имел право присылать мне конфеты?

— Что же вы решили ему ответить?

— Ничего. Завтра все отправлю ему обратно.

5

Утром доктор получил из райздравотдела извещение за подписью бухгалтера, что «по решению президиума райисполкома, с июня прекращается дополнительное ежемесячное финансирование Ключевской больницы в сумме 3000 рублей».