Рябиновая ветка

Высокий, веселый, Афанасий Семенович, охотник и рыбак, везде был своим человеком. В тайге его знали и любили. Когда он выезжал на участки, по тайге передавали:

— Наш доктор едет.

Таежники так привыкли к его наездам зимой и летом, что удивились бы, если бы доктор вдруг прекратил эти поездки. Афанасий Семенович знал о своей таежной славе и гордился ею, пожалуй, не меньше, чем удачными операциями.

Когда жители таежных поселков приходили в больницу, то просились на прием только к Афанасию Семеновичу, и это доставляло ему истинное удовольствие. Семью Арсения Кузьмича доктор знал хорошо — двух сыновей, двух дочерей и появившихся зятьев. С мужчинами он провел не одну ночь на рыбалке и охоте.

Афанасий Семенович осмотрел молодую женщину, болевшую ангиной. Три недели назад она родила у них в больнице мальчика. Поговорив и пошутив с больной, взглянув на ребенка, похвалив его, Афанасий Семенович направился в остальные дома. Доктору везде были рады, приглашали переночевать. Но Афанасий Семенович всегда останавливался у стародавнего друга Кузьмича, и на этот раз ему не хотелось обижать старика.

Вечером Афанасий Семенович, в самом прекрасном расположении духа, и Арсений Кузьмич сидели в комнате с глухариными крыльями на стене, слушали по радио музыку и беседовали о жизни. За окном шумел заунывно дождь.

— Уговаривают пойти в разведку, — рассказывал Арсений Кузьмич. — Хороший оклад сулят. Сына соблазнили, ушел с геологами. Теперь и меня сманивают. Не знаю, как быть…

Разговоры о житейских делах Афанасию Семеновичу приходилось вести со всеми пациентами.

— В разведку? Ну что же, иди, — посоветовал Афанасий Семенович, поблескивая живыми синими глазами. — Большую пользу принесешь. Пора из тайги уходить, в поселок переселяться. У тебя и внуки растут, им скоро в школу. Как же они без деда жить будут?

Но старик с сомнением покачал головой.

— А чем тайга плоха? Пусть внуки сюда приезжают. — И хитро улыбнулся. — Вот и вас тайга манит. Вижу, что манит. Ведь каждое лето и зиму вот так приезжаете. А зачем? У вас теперь больница большая, недосуг вроде по тайге бродить.

— Ради таких таежников и езжу. Не бросать же вас комарам на съедение. А перейди ты в разведку, другие — кто к горнякам, кто в леспромхоз, и я перестану ездить. Да скоро и совсем уеду. Прощаюсь с севером.

— Что так?

— Жена просит давно. Да и сам думаю, что зажился. Поработал.

— Неужто уедете? — не поверил Арсений Кузьмич. — Не полюбили, значит, наши места? Не легло сердце?

— Не то, Кузьмич, не то. Ехали с женою на три года. Так условились. А потом как-то случилось, что еще на два года договор подписал. Даже жена не знала. А тут геологи начали работать, попросили возле них пожить. Да и сам заинтересовался: что тут с тайгой собираются делать, что в таежных болотах найдут? Помнишь, какая тут глушь была? А потом все откладывал и откладывал. Вот и зажился. А жену в родные места тянет. Да и самому вроде надо в новых местах побывать, а не только в тайге.

— Оно, конечно, — согласился Арсений Кузьмич, — человек вы еще молодой.

Утром, узнав, что доктор приезжал в последний раз, провожать его вышли все жители.

День стоял такой же пасмурный, как и накануне. Сеял все тот же мелкий дождь, и за ночь озимь поникла еще ближе к земле. «Не поднимется», — с огорчением подумал Афанасий Семенович. «Через четыре дня буду дома», — прикинул он остаток пути.

С утра доктору было как-то не по себе, да и спалось плохо, слегка познабливало. Афанасий Семенович, старался не придавать значения этому недомоганию. Болезней он не любил, старался переносить их на ногах. «Вечером прогреюсь в бане, все и пройдет», — думал он.

К вечеру, однако, ему сделалось совсем плохо: ломило в глазах, голова стала тяжелой. Афанасий Семенович с трудом держался в седле, хотелось лечь и закрыть глаза. А однообразная тяжелая дорога тянулась и тянулась, и реки все не было.

Подъехав к Котве, Афанасий Семенович удивился: когда она успела так разлиться? Несколько дней назад доктор спокойно вброд переехал через нее. Сейчас река вздулась, и камни, служившие ориентиром брода, скрылись. Мутная вода журчала между затопленными стволами.

Афанасий Семенович слез с лошади и подошел к воде. Быстрое течение подмывало крутой песчаный берег, отваливало от него комья земли. Длинные корни сосны висели в воздухе, и она все больше наклонялась к воде.

Ближайший мост находился в пятнадцати километрах вверх по реке. Если бы доктор был здоров, он непременно направился бы в объезд. Теперь он боялся, что сил на такой путь у него не хватит.

Разобрав повод, Афанасий Семенович с трудом сел в седло — голова кружилась. Лошадь неохотно подошла к берегу и, нагнув голову, стала нюхать воду, с шумом втягивая воздух. Доктор толкнул ее, заставляя войти в воду.

Глухой шум слева привлек внимание доктора. Сосна продолжала медленно клониться к реке, словно кто-то сильный сталкивал ее, а дерево все еще пыталось удержаться, цепляясь корнями за осыпающуюся землю. Но вот сосна повалилась, всплеснув воду, и, подхваченная течением, повернулась несколько раз и понеслась вниз.