Рябиновая ветка

Волны становились все круче, и лодка то взлетала, то проваливалась. У пирса Харченко с трудом закрепил лодку: море разбушевалось.

Красный огонь костра на Тюленьем острове виднелся и с берега. «Молодцы ребята», — тепло подумал Черкашин.

Утром Черкашин не узнал Байкала. Сердитые валы кипели на озере; волны с шумом перекатывались через береговые валуны, бросая на песок пену. Клочкастые облака мчались по серому небу. Посвистывал ветер, и стало заметно холоднее.

Катера пробивались по волнам к пирсу и прочно крепились. Рыбацкие лодки плясали на воде и гремели, словно по камням катили пустые бочки.

Алексей Александрович стоял на пирсе и покрасневшими глазами смотрел на озеро.

— Сарма́, — сказал он Черкашину, — наш байкальский ветер. Налетает, как вор, из-за угла, никогда его не угадаешь. И стихает неожиданно. Видите, как рыбаки домой торопятся? Но летняя сарма не опасна, часов на пять-шесть ее хватает. Вот осенью — страшно. Сила другая и сутками дует. Тогда беда тому, кто на воде.

В этот день все моторные лодки и катера оставались у берега. Крупная волна била о деревянные сваи пирса, добиралась до досчатого настила. Тучи песка летели по улицам поселка, засыпая глаза.

С тревогой Черкашин думал о геодезистах на острове Тюленьем. Если они во-время не выбрались с него, то трудно приходится им сейчас под ветром среди голых камней.

Вечером Черкашин пришел к Алексею Александровичу.

— Не стихает сарма, — сказал Черкашин.

— К утру уляжется, — успокоил Алексей Александрович.

— У меня на Тюленьем камне люди работают.

Алексей Александрович быстро взглянул на Черкашина.

— Зоя с ними?

— И она там, их трое.

Алексей Александрович покачал головой и, словно успокаивая не только Черкашина, но и себя, сказал:

— Летняя сарма долго не шумит. А ваши ребята, конечно, на берегу у рыбаков.

Алексей Александрович пошел с Черкашиным на пристань. Они молча спустились к берегу, прислушиваясь к свисту ветра и гулу волн. Сегодня озеро было черное, без единого огонька, все рыбаки ночевали на берегу. Возле пирса кипела вода.

— Ветер радует рыбаков, — начал рассказывать Алексей Александрович. — Сарма гонит к нашему берегу рыбу. Послезавтра рыбаки привезут богатый улов.

Несколько человек сидели на бочках, лицом к озеру. Среди них Черкашин увидел Харченко. Моторист поднялся и подошел к ним, глаза его тревожно блестели.

— Плохо ребятам на Тюленьем, — сказал он.

— Да их там, наверное, нет, — возразил Черкашин. — А на моторке можно туда дойти?

— И не думайте, — махнул рукой Алексей Александрович. — В такой ветер… Видели наши берега — везде камень. Разобьет о берег.

— Попытаться можно, — предложил Харченко.

— Ты, отчаянная голова, об этом и думать забудь, — рассердился Алексей Александрович. — Кто тебя выпустит?

Ночь Черкашин спал тревожно. Гудело озеро, тонко звенели стекла, словно в них бросали песок и мелкие камешки: начался дождь.

На рассвете чья-то рука настойчиво и дробно застучала в окно. Черкашин сразу поднялся и распахнул окно. На улице стоял Алексей Александрович в резиновом черном плаще, в фуражке, и лицо его в слабом свете казалось бледным.

— Они на острове! — крикнул Алексей Александрович. — Пришел рыбак… Их видно с берега.

Через полчаса Черкашин и Алексей Александрович, торопясь, погоняя лошадей, ехали лесной угрюмой дорогой вдоль побережья. Несколько лет назад здесь пронесся пожар, кругом стояли и лежали черные обугленные стволы. Редкий подлесок только начинал закрывать голую без травинки желтую землю. Синий, кипящий Байкал скрылся. На дороге было тихо, только над верхушками деревьев посвистывал ветер, да бежали торопливо рваные тучи.

Через пять часов пути они опять увидели Байкал, пологий песчаный берег, черные рыбачьи лодки, словно туши морских зверей, на песке, толпу и далеко в море темный остров, на который накатывали волны.

Кто-то протянул Черкашину бинокль. Он поднес его к глазам, и остров будто придвинулся. Отчетливо стали видны три геодезиста, они сидели на самой вершине острова, похожей на крутую бархатную спину тюленя, тесно прижавшись друг к другу. Ветер дул вдоль пролива, поднимая крутые зеленые валы, срывая с гребней пену, и она, как снег, летела над водой. Казалось, что волны вот-вот прокатятся через остров, накроют его с головой и смоют геодезистов.

— Вы правее посмотрите! — встревоженно сказал Алексей Александрович.

Черкашин отнял от глаз бинокль и увидел в проливе лодку. Он опять поднес к глазам бинокль и сквозь туманные стекла узнал гребца — Харченко. Он был в куртке, волосы намокшими космами спускались на лоб. Он греб сильными рывками, но лодка, казалось, и не двигалась.

— Два раза пытались, — виновато и угрюмо сказал, кто-то рядом. — На такой волне не удержишься. Одному и не пробиться.

— Что делает, что делает, отчаянная голова!.. — с досадой сказал Алексей Александрович. — Ведь снесет или о камень разобьет.

— Застынут и пропадут ребята, — вздохнул кто-то рядом. — Уж сколько часов сидят.

Василий Иванович быстро обернулся на этот голос и увидел молодого рыбака.

— Два раза пытались, а в третий?

Не оглядываясь, он быстро пошел к лодкам.