Рябцева С.Л.Дети восьмидесятых

Один из них, Сережа Д., не написал пока ни одной самостоятельной работы, не выполнил ни одного задания самостоятельно. А ведь для него всё это – повторение уже изученного. О дежурстве, если никто не давит, не стоит над душой, – тоже ни малейшего представления. Отсидел 4 урока, сумку в руки – и бежать. Нас он сторонится, как мне кажется, относится с опаской. Что он за человек – пока не знаю. Кто знает ребёнка лучше матери! Встретились, поговорили. Она плакала и жаловалась, что он ничего не желает делать дома, не хочет учиться. А я злилась. Вместо того чтобы любить своего сына, заботиться о нём, помогать взрослеть, воспитывать хорошие привычки, она хнычет и жалуется на него чужим, в общем-то, людям. Взрослая – на маленького, мать – на сына. Обвиняет его во всех грехах.

Рядом стоит Сергей и – о! – тоже злится?! Мимика появилась, пыхтит, губу оттопырил, надулся, глазом сверкает. Прогресс! Вроде характер есть. С таким можно работать. Он мне уже начинает нравиться.

Вместе составили для начала перечень домашних дел, которые он обязан выполнять ежедневно. Причем безпрекословно. Согласился. Посмотрим...

На уроке русского языка подсаживаюсь к Жене Т., другому новенькому. У него сразу задрожали пальцы, руки, губы, даже волосы. Условный рефлекс?

В первом диктанте он сделал больше 40 ошибок, причём ошибки лепил весьма диковинные: своё имя Евгений написал так: "Зевгение", вместо вот – "вод", вместо пчёлки – "члкики", "землюника" и т. д. Такое мог написать человек, который до такой степени не доверяет своему мозгу, что страшно становится. И это старый страх, пропитавший мальчика насквозь... Что ему ставить за диктант? То, что заслужил? Это значит полностью уничтожить всякую надежду на выздоровление. Инструкции требуют от меня отметок. Вариантов там не предусмотрено: написал плохо – единица, следующий! Начальство давит: занимайтесь дополнительно и ставьте отметки, т. е. по схеме: позанимались – не получилось – единица. И никто не хочет (или не может?) понять, что этому ребенку не столько нужны дополнительные занятия, сколько опытный психотерапевт или даже гипнотизёр. Надо восстановить его веру в себя. Отметки ему категорически противопоказаны.

– Женя, ты меня боишься?

– Н-н-нет...

– Я с тобой села, чтобы помочь правильно написать. Не ругаю тебя, двоек не ставлю, почему же ты так дрожишь?

– Я н-н-не д-д-дрож-жу...– через силу выдавливает Женя.

– Ну ты меня совсем запугал! Приближаясь к тебе, сама начинаю дрожать. Слушай, а давай устроим соревнование по дрожи, а? Кто кого передрожит?

Женя облегченно засмеялся, расслабился и успокоился. В таких случаях даже незамысловатая шутка – средство незаменимое. Эта шутка не может претендовать на звание перла. Это так называемый ситуативный юмор, т.е. юмор, который хорош в определенной обстановке в определённое время с определенным человеком. Он помог – и это всё, что от него требовалось.

Сo временем Женя перестал бояться, и тогда из него так и полезли прочие черты рабской психологии. "Здесь не кричат, не ругают, двоек не ставят, маму в школу не вызывают, значит, можно не работать" – такой он сделал вывод. Искалеченная психика у парнишки.

Знакомлю его с общественным мнением, комментируя его проступок.

– Сегодня Женя сдал тетрадь без домашнего задания.

Реакция единодушная: немыслимо! Человек не выполнил свои обязанности!

– Да-да! Но мало ли какие уважительные причины бывают на свете? Мне ведь и в голову не могло прийти, что он просто поленился! Спрашиваю, где домашняя работа. Он честно глядя прямо в глаза: "Забыл дома. Я в другой тетради сделал". Прошу его привнести – мне ведь надо проверить работу. Он идёт, берёт дома чистую тетрадь, подписывает как попало, калякает домашнее задание и приносит мне. Я смотрю молча, так как слов не нахожу от подобного безобразия, А Женя, чрезвычайно довольный собой, садится за парту. |И думает приблизительно так: "Какой я сообразительный пионер! Урок не сделал, а двойку не поставили – вот здорово! Значит, теперь я резко поумнел, да и знаний сразу прибавилось. А главное – учительницу обманул, какой я всё-таки умный человек, даже приятно! Надо так и продолжать". А дальше он спокойно, понимаете, со спокойной совестью на уроке чтения берёт ручку и, прячась за чужие спины, пишет план пересказа – домашнее задание по чтению...

Долгая тяжёлая пауза.

Женя весь пунцовый, не знает, куда глаза девать. А тишина висит, давит. И чей-то ироничный голос:

– Зато пионер!

Ещё в сентябре ребята подходили и спрашивали:

– Разве так бывает: второгодник – и пионер?

– Бывает. Женя не виноват, он долго болел, – кривила душой, говорила не всю правду, потому что не могла допустить, чтобы его плохо приняли.

Негативное отношение ребят нанесло бы ему непоправимый ущерб. А он действительно не виноват, что его таким сделали.

Женя снял галстук. Не демонстративно, нет. Просто он понял, насколько серьёзно относятся эти октябрята к званию пионера, какие у них строгие мерки. Молча согласился с нашей системой ценностей, понял, что не соответствует ей, и стал ходить в школу без галстука. Это решительный поступок.