Рядом с тобой

– Тогда пропишите меня, я согласна, – защищалась Галка.

– Гармаш, ты живешь всего в сорока километрах от Харькова. Моя двоюродная сестра живет в Старом Салтове, – прошипела замдекана, – и каждый день ездит на работу в Харьков, а это целых шестьдесят километров.

– Я не живу в Кочетке, я даже хозяев не знаю! – в отчаянии призналась Галя.

Замдекана удивленно приподняла бровь и склонилась над бумагой:

– Ты прописана в поселке Кочеток по адресу улица Первого мая, 12?

– Да.

– По закону никто не имеет права отказать тебе в проживании по месту прописки. Двадцать седьмого июня ты должна освободить койку. Все, можешь идти. – Замдекана указала на дверь.

Галя вышла и бесцельно топталась в коридоре.

– Гармаш? – Мимо шла секретарь деканата. – Тебя из общаги выселяют?

– Да.

– Это ваш Рыбаков постарался. Не пойму, чего он на тебя взъелся. – Она пожала плечами и зашла в деканат.

Галя побагровела и пошла в комитет комсомола. Толкнула дверь и увидела наглое, самодовольное лицо таксы. И еще много лиц, тех, что из-под тупого топора. Такса осклабилась, вздернула скошенный подбородочек и с победоносным видом посмотрела на Галку.

– Рыбаков, а ты импотент, – бросила она и подождала, пока поросячьи глазки нальются кровью, а у окружения вытянутся лица.

И добавила:

– Рыбаков, с женщинами надо спать, а не воевать.

Громко хлопнув дверью, она ушла.

Оказавшись на улице, она невольно рассмеялась. Она не могла сообразить, почему в голову пришли фразы, давно подслушанные ею в разговоре папы с одним дядькой. Она подняла глаза к небу. Папа любил небо, он сейчас там, он все видит.

Иногда ей бывало стыдно и больно, что она чаще вспоминает папу, а не маму, но так уж случилось, и ничего не изменишь. Когда мама уходила в лес, с ними оставался папа. Когда мама возилась по хозяйству, а возилась она всегда, они с Юркой были с папой. А вот папину работу по дому они делали вместе – кормили поросят, корову, курочек, кололи дрова, косили сено, чинили крышу. Нет, папа не давал им в руки топор или косу, но разрешал забивать гвозди, смотреть, как строгает доски, как косит, просил подавать инструменты.

Сколько Галя себя помнила, она была окружена любовью. Рано утром любовь будила ее поцелуем мамы, умывала маминой ладошкой, надевала рубашечку, трусики, натягивала носочки, заплетала косички, целовала нос, месила тесто, пекла пирожки, варила борщ, наводила порядок в доме, купала и, тихонько напевая колыбельную, отправляла в мир грез. Еще любовь для нее пахла мыльной пеной, потому что вечером, после бритья, папа читал книжки, а они с Юркой сидели рядом…

Поглазев на кроны деревьев, закрывающих полнеба, Галя помчалась в строительный институт. Салман выслушал ее, задумчиво почесал подбородок, а потом загадочно улыбнулся:

– Вот и отлично!

– Ты что, с ума сошел? – Галка выкатила глаза. – Где я буду жить?!

– Со мной.

– Как это с тобой?!

– Галинка, – он приосанился и поправил галстук, – выходи за меня замуж.

Предложение застало ее врасплох – она все ожидала услышать, только не это.

– Как это… замуж? – пролепетала она.

– Очень просто, – он улыбнулся на все тридцать два зуба, – будь моей женой.

Сердце радостно заколотилось, и лицо залила краска.

– Но я… Ой! Я согласна, – выдохнула она, ошеломленная таким поворотом событий.

Двадцать шестого июня они поженились. Свадьба была счастливой и скромной, с кольцами из позолоченного серебра, без фаты, с песнями под гитару. Галя за первый курс сильно похудела и смогла влезть в шелковое платье с тюльпанами. Увидев ее в этом платье, Салман с минуту не мог говорить, а только хватал ртом воздух. Галя написала приглашение родителям и сестрам Салмана, но никто не приехал и поздравление не прислал. Галя ждала до последней минуты, думала, хоть кто-то приедет, прямо в загс…

– Не огорчайся, – шепнул Салман, – мы скоро к ним поедем как муж и жена.

Посидели в общежитии, в комнате Салмана, впятером. Была Галкина сокурсница с другом и сосед Салмана. В этой же комнате живет Хасан, но он утром уехал в Чечню. Галя недоумевала – он что, не мог завтра уехать? Салман только плечами пожал. Накануне они сняли комнату в трехкомнатной квартире на Салтовке, напротив универмага «Украина», но поселиться там могли только первого июля, так хозяева сказали. Сидели долго, пока не пришла дежурная и не начала прогонять гостей. Сокурсница с другом ушли, сосед сказал, что все сам уберет, и Салман повел Галю в общагу.

Комендант сидела рядом с дежурной.

– Галочка, – спросила комендант, когда они остановились в дверях, чтобы попрощаться, – ты надолго оставляешь вещи в кладовке? А то тридцатого уже ремонт начинают.

– Мы завтра уезжаем и вернемся первого июля.

– А… Ну ладно. А куда едете?

– Ко мне домой, – сказал Салман, счастливо улыбаясь, – мы сегодня поженились.

– Поженились? – Лицо коменданта вытянулось. – Как же я за вас рада, детки мои! – Она молитвенно сложила руки. – Счастья вам и ребятишек красивых!

– Спасибо. Ну, Галинка, я пошел. – Он неуклюже поцеловал Галю в щеку.

– Куда это ты пошел? – Грозный голос коменданта заполнил холл общежития.

– К себе, в общагу… – растерянно ответил Салман.