Рядом с врагом

И каких ему только здесь не рассказывали сказок! Грузинских, украинских, латышских, узбекских, русских.

— В такие годы — и уже солдат, — вздыхал Опанас Гаврилович. — Уже наслушался, как пули свистят. По выслуге лет будет самым старым воином.

Да, лагерь стал домом для Шерали, для Опанаса Гавриловича, для каждого партизана и даже для Бахтияра.

Случалось, в партизанскую семью порой не возвращались некоторые — небольшие холмики оставались на пути бойцов. Надолго, навсегда оставались в памяти людей их погибшие товарищи.

А отряд пополнялся все новыми, и новыми силами.

Шерали вспоминал лица партизан, их отрывочные биографии. Люди приходили с одним желанием: уничтожить врага. Сила крепла с каждым днем. Об этой силе нужно было думать не только в том случае, когда она нужна, но любую минуту. Думать о каждой мелочи, о каждом деле, что касалось людей.

…Комиссар прервал молчание:

— Батько, а ты не зря отказался от муки? Колхозники сами предлагали.

— Оно, конечно, запас кармана не рвет. Да у них у самих маловато. Достанем. Есть на примете.

— Ну, как знаешь. Чтобы потом без жалоб.

У старика было плохое настроение. Радостную новость сообщил ему зять. Есть чем порадовать партизан. Но… старик все никак не мог опомниться после разоблачения и захвата «братца» Равчука.

«Ах ты, старый хрен! — ругал себя Опанас Гаврилович. — Его братца-то еще тогда разыскивали пограничники. Как пить дать, его. А я…»

…Длинная лесная извилистая, дорога.

Опанас Гаврилович посмотрел по сторонам. Много раз он бродил в осеннем лесу, но не таким выглядел он. И здесь следы войны… Вон как разнесло бомбой сосну!

Опанас Гаврилович остановил лошадь, ловко спрыгнул на землю.

Шерали опытным взглядом определил причину остановки. Упавшая на землю вершина сосны, придавив, согнула два молоденьких деревца.

Молча, не сговариваясь, зять и тесть приподняли и отбросили в сторону кусок полусожженного дерева. И сразу, обрадовавшись свободе, распрямились деревца, стряхнув с себя хрупкую снежную кипень.

Старик провел рукой по гибким веткам.

— Должны выжить.

Через минуту они снова ехали к лагерю. Ехали всю ночь. На рассвете Шерали, войдя в штабную землянку, удивленный, остановился: народу в дверях невпроворот. Затаив дыхание, все слушали радио.

Радиоприемник включали редко: берегли батареи, трудно добывать их с немецких складов. Но, вероятно, передавали что-то интересное, если Степан Иванович разрешил.

И действительно. Окружив комиссара, все наперебой стали пересказывать сводку Информбюро.

— Пошли наши!..

— Бьют фашиста.

— Не видать им Москвы.

Шерали, улыбаясь, поднял руку. Орлянский сообщил комиссару о переходе советских войск в наступление под Москвой. И не только сообщил, но и вручил свежий номер «Правды».

— Конечно, не видать фашистам Москвы, друзья!.. — Комиссар взял газету, осторожно ее развернул.

— «Правда», — пронеслось по землянке.

И все почувствовали близость Москвы, близость своей Родины — непоколебимой, непреклонной.

Шерали, забыв об усталости, о бессонной ночи, читал одну корреспонденцию за другой.

«Правда» рассказывала о мужественной борьбе советского народа, о героических подвигах воинов. Заключительная строка одной статьи была короткой, выразительной: «Такой народ не победить».

— Не победить! — дрогнула землянка.

Входили новые и новые партизаны. В землянке стало душно.

— Давайте подышим свежим воздухом, — предложил Степан Иванович.

С шутками и смехом выбрались наружу.

Шерали читал газету до последней строчки. Вот уже и читать больше нечего. Но партизаны ждут, ждут…

— Товарищи! Мы уже встречались с врагом. Он узнал нашу силу. Пусть наши удары следуют один за другим. — Шерали вспомнил прощальные слова секретаря райкома. — Давайте же воевать так… Пусть будет жарко врагу от наших ударов, пусть все вокруг него горит и сам он сгинет!

— Товарищ комиссар! — Сотников поднял руку. — Разрешите мне слово.

Почувствовав на себе десятки глаз, партизан вначале смутился, потоптался на месте, потом озорно сверкнул глазами и заявил:

— Что касается до меня, обещаю каждый день укладывать по фрицу.

Раздался чей-то веселый голос:

— Без выходных?

— Без выходных, — серьезно согласился Сотников.

— А ежели сразу парочка попадется?

— Ишь ты, прыткий какой — каждодневно по штуке! А вдруг немец не подвернется часом?

— Да что вы, честное слово! — добродушно улыбнулся Сотников. — Это я так сказал… Короче говоря, обещаю бить врага, не жалея сил!

Выступали и другие партизаны. Они давали клятву громить врага без пощады, гнать его с родной земли.

Уже в землянке командир удовлетворенно заметил Султанову:

— Хороший митинг получился. Настроение у людей замечательное, рвутся в бой.

— Самое время, — согласился комиссар и передал командиру весь свой разговор с Орлянским.

— Что ж, будем готовиться, Шерали. Теперь наш «Маленький гарнизон» сможет показать свою силу.

Комиссар задумчиво смотрел на карту района.

— Вы, конечно, видели грозу в лесу? — что-то вспомнив, спросил он. — Это страшная штука. Так вот, Степан Иванович, надвигается такая гроза на гитлеровцев. Она будет пострашнее обычной, лесной. Все сметет на своем пути… Все, все…