Рядом с врагом

В последние дни пропало без вести несколько немецких солдат, даже — ходят слухи — исчез сам господин Кларк. А однажды был случай, когда ночью партизаны выкрали несколько автоматов из немецкого склада. Днем позже взлетел на воздух немецкий эшелон, направлявшийся на восток. А сколько солдат полегло в районе пяти дорог!

Часовой прислушался. Вокруг было тихо.

Немец облегченно вздохнул.

Не его одного пробирал озноб при мысли о партизанах. Сам комендант гарнизона фон Штаммер стал по ночам просыпаться от малейшего шороха.

Вот не так давно он говорил по телефону с начальником округа, генералом Рихтером, и сказал ему: «Положение становится тяжелым, эксцеленц. Прошу прислать хотя бы еще две-три роты солдат».

Что было! Обругал его генерал. «Вы дурак, Штаммер! Я считал вас более толковым офицером. Где я возьму для вас солдат? Легко говорить: две-три роты! Я недоволен вашей работой, майор. Ваш район кишит партизанами! Появились новые отряды у вас под носом! Неужели вы настолько беспомощны, что не в силах ликвидировать шайку мужиков? Не забывайте, фюрер видит далеко».

Эта нотация взбесила фон Штаммера: «Посидел бы тут на моем месте хотя бы три дня! Ликвидировать! Кто считал, сколько их там, в лесной глуши? Сам не знаешь, с какого боку тебя ударят, ночи не спишь. Будь проклята такая жизнь!..»

Но и это еще не все горести…

Пришло письмо от жены. Рабочих с фабрики забрали в армию.

«Ганс, похоже, что фабрику придется закрыть. Если не пришлешь людей — мы погибли! Почему на бойне Мюллера работает больше ста русских? Разве он выше тебя чином? И фрау Шельтке заполучила для своей паршивой фабрики девяносто русских девушек. Ты дурак, Ганс, я тебе это всегда говорила. Надо быть предприимчивым! Я знаю тебя, о деле не думаешь, путаешься с проститутками!»

Фон Штаммер с наслаждением обругал свою жену и этого выскочку генерала Рихтера. Для этого он использовал все оскорбительные слова, имевшиеся у него в лексиконе. Забывшись, ругал даже вслух.

«Где мне взять людей, если их нет? Еле наскреб двадцать человек! Легко сказать… Мюллер, Мюллер! У Мюллера — высокая защита, его зять работает у самого Гиммлера!»

«Но как бы там ни было, — уже хладнокровней рассуждал майор, — надо обязательно собрать и отправить людей. А то какая же польза от этой войны? На что она, если лично мне ничего не дает? Живешь, постоянно подвергаясь риску и опасности, подставляешь себя под пули, а заполучить каких-нибудь сто рабов не можешь!»

И все же последние дни фон Штаммер не очень-то роптал на судьбу. В сущности, его никогда не оставляла удача. В самые критические минуты. И сейчас — разве это не удача? Его солдаты захватили партизанского главаря! Правда, потери большие. Но комиссар! Комиссар в его руках! Теперь, вероятно, партизаны сами по себе разбредутся, исчезнут. Посмотрим тогда, что скажет господин генерал! Разумеется, и самому фюреру будет доложено об этом событии.

Вспомнив о комиссаре, фон Штаммер решил снова заглянуть в госпиталь.

В госпитале доложили, что комиссар пришел в себя.

…Шерали услышал лязг щеколды и открыл глаза. В палату-камеру вошел солдат с автоматом в руках, в сапогах с широченными голенищами и встал в углу. За ним вошли комендант и… не может быть!.. Галя!..

В первую минуту Шерали подумал: «Не сон ли это?» Он закрыл глаза и вспомнил. Все вспомнил. «Бедная Галя! Как ей, должно быть, тяжело приходится! Да, да, значит, я в немецком госпитале. Она же здесь. Нужно быть осторожным, не выдавать своего волнения».

Офицер обратился к Гале:

— Ну, теперь как?

Галя подошла к Шерали.

— Да, господин майор, ему стало лучше. Он в сознании. Но настолько слаб, что едва ли сможет говорить, тем более — двигаться.

Майор фон Штаммер ни минуты не сомневался в том, что сумеет выпытать у пленного все, что нужно, и поэтому ему не терпелось приступить к допросу. Его раздражало, что комиссар так долго «тянет с выздоровлением».

— Но не умрет, надеюсь?

— Нет, господин майор, не умрет! Постараюсь, чтобы остался жив. Ведь нужно его сохранить, не так ли? Разве я… врач, допущу, чтобы такой человек… столь ценный для вас…

— Имейте в виду, у меня нет времени долго ждать, Делайте все, что хотите, только поставьте его скорее на ноги!

— Слушаюсь, господин майор. Но как ставить его на ноги, если мне нельзя без специального разрешения заходить в эту палату! А необходимо.

— Почему нельзя заходить? Кто не разрешает вам?

— Господин начальник госпиталя, господин майор!

— Я прикажу ему, он отменит свое распоряжение. Но имейте в виду: самое большее через неделю он должен быть у меня в кабинете!

Майор резко повернулся на каблуках и вышел из палаты.