Рядом с зоопарком

Потом центр внимания переместился к Диане Владимировне. Много теплых слов было сказано о Петре Никаноровиче. Глядя на радостных и возбужденных взрослых, Федя подумал, что встреча уже началась, хотя официально она должна была открыться завтра. Ах, и какие же они молодцы — эти взрослые! Уже в детстве было ясно, что Федин папа будет покорять и покорит не одну вершину. Что Диана Владимировна непременно станет заведующей зубной поликлиникой, потому что с первого класса была активным членом сандружины. Что Петя (Петр Никанорович) прирожденный директор. Уже тогда, когда он был мальчиком, у него было серое драповое пальто и портфельчик был, хотя и маленький, но с двумя замочками.

Гости веселились, а Феде было грустно и обидно. Ах, какие, какие! Хоть бы один недостаточек у кого! Нет, одни лишь сплошные достоинства! Как им только не скучно жить?! А они, смена? Им, конечно, нужно подтянуться, им, конечно, нужно поднажать… «Ничего, мы еще посмотрим! — думал Федя. — Подумаешь, взрослые! Мы еще покажем! Вы еще узнаете!»

Федя оделся и тихонько выскользнул за дверь.

Между прочим, план действий у него уже сложился. Ни в коем случае нельзя упускать этого Загнилена. Они построят с Гриней конуру, лучше всего в лесопарке, подальше от любопытных глаз. Понаблюдают за ним, установят контакт, потом отстукают телеграмму в Москву, в Академию наук, Капице. Хотя были некоторые сомнения… Может, лучше неожиданно нагрянуть. Прямо на Загнилене в Москву. А что? Наверняка он летает. Эту деталь надо непременно обсудить с Гриней.

Глава девятая,

в которой Славик блистает талантами, а Федя рассуждает о горькой участи твердых троечников.

Дома у Грини никого не оказалось. Мама во вторую смену, а сам Гриня умотал. Может, в магазин, может, в садик за Юлькой. Тогда Федя пошел к Славику. Славик, конечно, не стоил того, чтобы посвятить его в дело, но Феде все же хотелось посмотреть на него свысока, намекнуть, что им с Гриней кое-что кое о чем известно. И секретное поручение Славика по сравнению с этим кое-чем — сущий пустяк.

Открыла мама Славика. В переднике, обсыпанном мукой, в руках скалка. Как обычно, стряпала тортик для Славика.

— А Славика нет, — сказала она. — Славик на репетиции.

«Вот те раз, — подумал Федя, — видимо, в самом деле Петр Никанорович заблуждался, а он, Федя, говорил правду, хотя и врал. Вот, черт, головоломка! Но если он говорил правду, значит, обманул Петр Никанорович? — Его даже в жар бросило от такой мысли. — Главное, кто? — взрослый человек. Директор».

Погуляв около дома Славика, чтобы хоть немного улеглись мысли, Федя направился к школе. Уже вечерело, и было видно издалека, что в актовом зале горит свет.

У раздевалки на телефоне дремала Агриппина Петровна. Тишина. Федя заглянул в зал — пусто, но за занавесом был слышен разговор. Федя прокрался к сцене, отвел краешек плюшевого занавеса, — облокотившись на рояль, стоял витязь. В кольчуге, в серебристой накидке, широких шароварах и красных сапогах, в руке сабелька. Витязь как витязь, хотя и толстенький. Не сразу Федя узнал в нем отличника и запевалу. Рядом на стуле — Елена Ивановна. Она вязала свитер. Ее муж Владимир Константинович частенько проводил занятия по физкультуре на школьном дворе. А без свитера, в одном трико, все-таки и закаленному человеку прохладно.

— Ну, теперь куда ни шло, — сказала Елена Ивановна, отрываясь от вязанья. — Сейчас попробуем вместе с этим, как его?.. змеем. Это будет последняя, генеральная репетиция. — Она прошла к дверям, тем, что напротив сцены, распахнула их и крикнула: — Эй! кто-нибудь, змея давайте!

Федя отпрыгнул к шведской стенке и быстро поднялся по ней на самый верх, придерживаясь за прикрепленный к потолку канат, закутался в занавес.

На сцену въехало огромное, встопорщенное, о трех головах чудище. Желто-лысые головы пучили красные глаза, скалили зубы. Каждая отливала буквами преимущественно какого-нибудь одного недостатка: «Зазнайство», «Лень», «Нивоспитанность». Все правильно, только на третьей голове ошибка. Из-за чудища выглянул старик в ботах, появился и исчез.

Федины планы рухнули, да он и сам чуть не рухнул со шведской стенки, так ему стало грустно и обидно. Загнилен на поверку оказался бутафорским, и обвели их с Гриней, как последних дураков.

— Повторим с самого начала, — сказала Елена Ивановна.

Толстенький, розовощекий витязь запохаживал вокруг змея. Каблучком притопывая, сабелькой помахивая, запел-заговорил звонким, как у всех отличников, голосом:

Как во славном во городе Верх-Исетске,
Во дремучем во темном подвале,
Школы средней номер тридцать два
Поселилось ужасное чудище…