Рядовой свидетель эпохи.

Начали стрельбу с борта одиночными выстрелами, смотрим в окно лаборатории на мишень, она метрах в 70-ти от нас, и на блок включения электронных часов от микрофонов. К этому блоку мы пристроили электронную лампу тиратрон, которая и включает непосредственно электронные часы. Она в момент своего срабатывания вспыхивает лиловым светом. И визуально видно: тиратрон вспыхивает явно раньше разрыва снаряда. Пронаблюдали подряд несколько выстрелов — то же самое. Останавливаем эксперимент, обдумываем результат и единодушно приходим к выводу: датчики-звукоулавливатели срабатывают от баллистической волны маленького снарядика, когда он находится еще за несколько десятков метров от земли. Досадно за потерянное время, но, как говорится, ничего не попишешь, зато приобрели редкий опыт. Через некоторое время нашли датчики от сейсмической станции и завершили эксперимент удачно.

Вот так, в иной ситуации мне снова пришлось встретиться с баллистической волной артиллерийского снаряда.

Напряженной была работа, связанная с осциллографированием различных режимов работы стрелково-пушечных самолетных установок, помещенных в термобарокамеру. Так определялась работоспособность установки применительно к полету самолета в высотных условиях, и фиксировались изменения режимов ее работы в таких условиях. Создавалась в ТБК температура около 60 градусов Цельсия, имитировался обдув стволов пушек встречным потоком холодного воздуха. Установка помещалась в ТБК на несколько часов, и в течение этого времени техники по очереди заходили в нее во всем теплом летном обмундировании управлять установкой и осциллографировать режимы ее работы. При 60-ти по Цельсию и ураганном ветре более 5 минут нахождения в ТБК не выдерживали. Мне довелось возиться в ТБК с кормовой стрелковой установкой Ил-кб, предназначенной для установки на самолет Ил-28. Надолго запомнились ночные заходы в ТБК, в которой был ветерок и температура около минус 60-ти.

На земле — в лабораторных условиях, в термобарокамере, на трассах полигона проводился практически весь комплекс испытаний стрелково-пушечного вооружения всех наших военных самолетов того времени. В лабораториях проводились также дополнительные исследования различных режимов, не предусмотренных программой испытаний. На летные испытания стрелково-пушечного вооружения отводилось немного времени, они проводились в комплексе с другим оборудованием. Летные испытания проходило, в основном, бомбардировочное вооружение самолетов.

В то время — вторая половина 1940-х годов — основные летно-полигонные испытания авиационного вооружения проводились в Крыму с базированием на аэродроме Саки. Кто из сослуживцев часто там бывал, видел: над Саками, на большой высоте постоянно крутился американский самолет-разведчик. Нигде официальных открытых сообщений об этом не было — наши истребители американских самолетов-разведчи- ков в то время не доставали. Зенитных управляемых ракет в то время тоже еще у нас не было. Американцы этим тогда демонстративно и безнаказанно пользовались. Из-за этого испытательный аэродром оттуда в конце 1940-х годов перенесли за Волгу. В начале 1950-х годов перенесли из Ногинска и испытания авиавооружения.

Незадолго перед этим мне неожиданно представилась возможность перейти на летную работу. В нашей гостинице обычно останавливались и экипажи военных самолетов, прилетавших на аэродром 4-го Управления ГК НИИ ВВС. Либо на специальное дооборудование, либо на испытания оружия на Ногинском полигоне. Бортинженер одного из таких самолетов Ту-4, узнав, что много молодых техников-испытателей живет в этой гостинице, стал знакомится с нами с целью подобрать себе в экипаж борттехников. После беседы со мной предложил перейти в борттехники и мне, заверив, что с переводом проблемы не будет.

Предложение это было очень заманчивым, всколыхнуло с новой силой давнишнюю мечту летать. Размышлял всю ночь, но здравый смысл тогда удержал от нового, но уже запоздалого зигзага на своем жизненном пути.

Научно-исследовательская и испытательная работа, с которой к тому времени пришлось соприкоснуться вплотную, тянула к себе. Созрело к тому времени и твердое стремление поступать в Военно-воздушную инженерную академию имени профессора Н. Е. Жуковского. Переход в борттехники отложил бы на несколько лет поступление в академию.

У НИХ БЫЛО ЧЕМУ УЧИТЬСЯ

Два года работы в 4-м Управлении ГК НИИ ВВС в Ногинске вспоминаю всегда как период напряженной, ответственной и плодотворной работы, общения с интересными людьми, здорового спортивного образа жизни в окружении природы. Поступая в 1950-м году в Военно-воздушную инженерную академию имени профессора Н. Е. Жуковского, я с большим сожалением расставался с местом своей первой офицерской службы, со всем тем, что стало близким: гостиницей в лесу, уютным домом офицеров, лесной лыжней от крыльца до крыльца, тесовым тротуаром от места работы к пригороду Ногинска.

И, конечно, всегда трудно расставаться с людьми, с которыми сработался, к которым привык, которых уважаешь, у которых было чему поучиться.