Рианон

Морен из под тешка разглядывал тонкие губы, сжатые в жестокую линию, чуть крючковатый нос, драгоценные перстни на узловатых пальцах. Манфред всегда предпочитал опалы, густо фиолетового, почти черного оттенка, будто эти камни предавали ему особую силу и помогали быть проницательным. Морен слышал, что некоторые люди способны питаться энергией от драгоценных камней, но, смотря на нового правителя, он бы скорее сказал, что Манфред относится к тем людям, которые питаются энергией за счет окружающих. Он и сам порой ощущал головокружительную слабость под пристальным взглядом короля. Будь чахлым придворным поэтом, писарем или музыкантом и такая мягкотелость была бы нормой, но он был рыцарем, закаленным в боях, он не мог просто так потерять сознание при одной только близости властного человека. Можно было подумать, что здесь что-то не так. Во всяком случае, Морен постарался не смотреть в упор на короля. Кроме всего прочего такое внимание было почти неприличным. Он попытался сконцентрироваться на ком-то другом, но особо интересных личностей на собрании не было, и его взгляд тупо блуждал по уже знакомым лицам. Вот недавно назначенные министры Родерик, Дариус и Клоттер, вот молодые военачальники, пришедшие на смену недавно погибшим, но такие же знатные Финлей, Теренс, Линдон, Корнел и совсем еще юноша Лерой, по одному взгляду которого было ясно, что он не думает ни о чем, кроме как о возможности снова лицезреть ее высочество. Ему, как и многим другим, конечно же, пояснили, что на самом деле принцесса вовсе не убегала, а до поры до времени предпочла остаться в уединении и заняться игрой на арфе. В отличии от многих других наивный Лерой в это поверил и теперь беспокойно поглядывал на двери в надежде, что его золотоволосая мечта вот-вот появиться здесь. Возможно, у этого мальчишки и сильное тренированное тело, способное уцелеть в любом сражении, но его страсть к наследнице престола рано или поздно его погубит. Морен оглядел юношу как знаток и заключил, что несмотря на физическую силу ему бы сейчас лучше не выходить в открытый бой, потому что его голова слишком уж забита мечтами. Он даже не сумеет вовремя отразить удар. Другие держались решительно, они с нетерпением ждали грядущей войны, потому, что были уверены в ее исходе.

Как же быть неуверенными, Морен про себя чуть не хмыкнул. Ведь у Лоретта превосходящие силы. Есть только одно, что способно вызвать сомнения. Он наклонил голову так, что каштановые кудри почти закрыли его лицо, в миг уподобившись осеннему пологу. Цветные листья тоже скрывают лес готовый вот-вот принять суровую стужу. Внутри у Морена все оледенело, когда он вспомнил об одной-единственной помехе, которая способна помешать им выиграть войну. Но если подумать, как следует, то эта помеха мешала не только им. Она могла встать на пути у любого нежданно-негаданно, как внезапно налетевший шторм. Есть в мире одна сокрушительная сила, которой бояться все короли, все военачальники. Сила, у которой нет имени. Он бы назвал это явление просто страхом. Страхом тех, кто готовиться идти в бой и не знает на чьей стороне окажется перевес. Так уж вышло, что появилось нечто, благодаря чему любые силы даже самые незначительные вдруг могут оказаться равными самой могущественной армии и даже превосходящими ее. Морен хотел верить в то, что препятствие, о котором он сейчас задумался, это просто легенда, но ведь он сам столкнулся с нею на днях и теперь мог бы утверждать, что иногда даже миф оказывается правдой.

Собрание наконец почтил своим присутствием и сын правителя Конрад. Он, даже не обратив внимания на сидящих за столом, демонстративно встал у окна, всем своим видом показывая, что дела совета его ни чуть не интересуют. Его неразлучные друзья Маркус и Друзил, сыновья самых именитых вельмож, встали чуть в отдалении. У Морена создавалось впечатление, что они выполняют при хилом наследнике еще и роли телохранителей. Сам Конрад вряд ли был способен себя защитить, случись покушение, однако Морен смотрел на него почти с ревностью. И за этого смазливого юнца хотели выдать замуж златокудрую принцессу. Его руки под столом опять непроизвольно сжались в кулаки. Он даже не сразу заметил, что на собрании нет сестры Конрада, его близнеца и сторонницы Хильдегард. Возможно, ей как женщине участвовать в совете не полагается. Однако его это насторожило. Ведь будь Рианон на месте и с ее мнением хотя бы для вида пришлось бы считаться. Возможно, поэтому ее и не было. Никто не желал мириться с тем, что власть должна держать в своих руках она.