Ряженые. Сказание о вождях

Никогда не замечал раньше: удлиненное лицо Сулико чуть асимметрично, будто у него за щекой залежался какой-то непрожеванный кусок. Губы кривятся. Потому кажется, у добряка Сулико есть что-то от Торквемады. «Не смешно ли?!.»

— Задание — то Бог дал, верю, — вырвалось у Юры с сердцем, — да только евреи с ним пока что не справились…

— Вот-вот! — обрадовано воскликнул Сулико, нащупавший, наконец, тропку нелегкого для него разговора. — В каждом веке появлялся то там, то тут новоявленный Иисус Христос, в каждом поколении — богоборец… Вот, ты сам рассказывал мне, и ихний Карл Маркс, и поэт… как его? Гейне, да? бежали от иудаизма. А ведь неглупые были люди… И друг твой тюремный, полукровка, помнишь, ты рассказывал, сиганул в православие… И евреи, знаешь, сигают…

Только сейчас Юра уразумел, что волнует старика. Не «сиганул» ли и Юра Аксельрод, не вынеся многолетних бед, и тюремных, и израильских, в богоборцы? Не потянулся ли в своем постоянном отрицании следом за тюремным дружком? И косит на православный Храм. Не дай Бог!..

Юра засмеялся облегченно. Он опасался, что сурово правоверные и воинственные поселенцы-американцы, которых он не раз раздражал в синагоге Эль Фрата своими «еретическими» вопросами, ставящими даже их раввина в тупик, решили вытолкать его из поселения; вернуть еретику деньги и — вон… Как Сулико его однажды и предупредил.

— Ты напрасно смеешься! — Старик понял его смех по своему. В старческом голосе зазвучали металлические нотки. — Хочу знать, как ты понимаешь нашего Бога?

— Дорогой Сулико! Я принимаю Тору. Ее нравственную суть. Следую ей… Промелькнуло вдруг у Юры давнее воспоминание, — со времен солдатской службы в СССР. — Тянет ему жилы Сулико… точь-в-точь, как заместитель командира саперного батальона по политчасти майор Зозуля, в солдатском просторечии «комиссар, мать его…» Комиссар дотошно выяснял, не усомнился ли прыткий, из студентов, рядовой в правоверности зрелого социализма и большевизма. «А Сулико-то, оказывается… просто-напросто, комиссар от иудаизма!..» — Юра стянул губы трубочкой, чтобы не оскорбить старика неуместным весельем.

— Джордж, извини меня за бестактное напоминание, — жестко продолжал Сулико, видевший, что сосед все еще не воспринимает их душевного разговора всерьез. — Ты сам мне сказал, еще раз извини, что учился, недолго, правда, на мои деньги. Так?.. Интересно мне, в таком случае, хотя бы узнать — чему ты выучился? Что такое Еврейский Бог твоими ироническими глазами? И к тому же не по еврейски раскосыми, как у монгола какого. Будто ты вовсе не из чистокровных евреев происходишь… — Сулико потрогал неуверенным жестом свою шляпу, решился не «темнить». — Я слышал от твоей замечательной Марийки, у тебя есть к еврейскому Богу прямые претензии…

— Ну, есть… — выдавил из себя Юра: «Репей!»

В выцветших, с хитринкой, грузинских глазах Сулико зажегся огонек охотника, который вот-вот настигнет жертву.

— Конкретно в чем претензии, можешь сказать?

Тут Юру осенило, как разом покончить с этим дурацким, воистину «комиссарским» допросом.

— Вот, к примеру, существует на свете еврей в черной кипе ортодоксов по фамилии Ритман, обокравший нашу семью и еще десять тысяч репатриантов, как правило, стариков-родителей, ехавших к своим детям… И Бог своей могучей мышцей не смел ройтманов со Святой земли, как мусор, не испепелил своим огнем… Не видит разве Бог, что ритманы как были в России партийным и комсомольским жульем, такими и остались. Что наш Ритман в кипе и с пейсами ряженый!..

— Ряженый! — радостно воскликнул Сулико. — Именно так. — Очень понравилось ему это слово, прямо на душу легло. — Ряженый! Как точно… Ты, Джордж, это правильно углядел своими не по-еврейски раскосыми… Я не случайно дал вам своего адвоката, бывшего генерала. Человека крутого… этаких, пусть хоть в кипе, и на дух не переносит… Чтоб стер с лица земли обманщика. Вора… Юра, то-есть Джордж, я сам не святой. Бывало, и жульничал. Но я обманывал советского крокодила. Дотянется крокодил со своим красным партийным пузом до тебя, хрустнешь, никто и звука не услышит… А эти — своего брата. Воровать у своих? У нищих. Обдурять обездоленных? Ненавижу! И тут ты прав, Джордж. С ряжеными-обгаженными Бог наш Единый, Всемогущий почему-то очень долго разбирается… Недосуг ему, что ли? С другой стороны, Юрочка, кому хочется ковыряться в гавне… Скажу по совести, в этом мы с тобой «стыкуемся» совершенно… Других претензий к Нему нет?.. Тогда ты наш, замечательный Юра-Джордж раз и навсегда, что бы ни бухтели наши полковники да америкашки, у которых, как ты однажды сказал, в голове только одна извилина, а в извилине только одна-единственная мыслишка: «Направо равняйсь!..» Нателла, — крикнул он, — накрывай на стол. Ставь Мукузани нашего тыбылисского разлива. Кошер, не беспокойся! Пригубим… в честь еврейского праздника Пурим, сдувшего с земли библейского юдофоба Амалика.

Глава 9 Давид, сын Адольфа и Шушаны