Ряженые. Сказание о вождях

Литовцы к евреям были лояльнее, чем к русским, но мы учились в Ленинграде, мы упрямо оставались русскими. Но кто ждал нас в Ленинграде или Москве?.. Дочь ходила в литовскую школу, ощущала себя литовкой. Осталась с отцом хлебать свой прокисший литовский суп, а я отправилась в еврейскую страну. Вслед за Давидом. Покончить раз и навсегда со своим национальным вопросом. — Шушана снова приложила платок к лицу, узкие плечи ее подрагивали. — Никто здесь ничего не решил и не кончил… В Израиле я вышла замуж за своего мечтателя. Архитектора, художника от Бога. Свадьбы с раввином не было, поскольку для раввината мои литовские бумажки о гражданском разводе с мужем, оставшимся в Вильнюсе, — звук пустой… Родила еще двух мальчишек. И вдруг выяснилось, что они, по иудейской религии, мамзеры. Незаконнорожденные. Социалисты — воинствующие атеисты, оказывается, отдали нас в дни создания государства на расправу раввинам. И потому здесь все годы так. Мучают литовских, бухарских, чеченских — всех! Вручи бумагу о религиозном браке, может быть, получишь религиозный развод. А нет — нет!.. Российское еврейство наиболее уязвимо, у нас гражданские и разводы почти у всех…

Юра почувствовал на спине влагу: у него была бы точь-в-точь такая же судьба… Не одолей Марийка «гиюра», не видеть ему своей любимой гулены…

— … Пока мои мальчики в детском саду, — продолжала Шушана, поеживаясь, как от холода — это не имеет никакого значения. Но в будущем… Им нет места на этой земле. А где есть?.. И кому об этом скажешь?

И, скажи на милость, может ли спасти свою страну еврейская власть, если она не в силах спасти от краха даже одну-единственную еврейскую семью? Правящая по указке религиозных склеротиков… прости, Юра, ты тут ни при чем!.. Теперь мы вообще, так сложилось, загнаны нашими социалистами в резервацию. Они даже смысл автоматной очереди Баруха осмыслить не в силах. «Фанатик-одиночка», — заявил Рабин в Кнессете.

— Простите, а ваше осмысление? На митинге, восславляющем Баруха, присоединиться к этим склеротикам…

У Шушаны кровь бросилась в лицо.

— Юра, а вы слышали, что я говорила?

— Вы были в этот час с ними. Там был такой рев, что, боюсь, вы и сами себя не слышали…

— Слышала, Юра… Хотите, чтоб я воспроизвела свои слова, которые утонули, для вас, в реве этого быдла? По-видимому, это необходимо… Прищурилась, вспоминая: — «В Кирьят-Арба, где отстрел израильтян порой наиболее интенсивен, убили раввина, отца восьмерых детей, мал мала меньше…» Вы, конечно, слышали об этом, Юра… С этого я начала. И перешла к сути: Как отреагировало правительство на злодейство? Никак! Власть «не заметила…» Подстрелили на шоссе двух школьников, — Ицхак Рабин и головы не повернул. У Дамасских ворот зарезали женщину из России. Туда ей и дорога.

Два месяца подряд убивают израильтян, правительство как умерло… В самом деле, в мирном процессе, к которому приковано внимание всего мира, на такие частности, как человек, нельзя отвлекаться…

Каждого убитого и раненого на дорогах доставляют к нему, Баруху Гольдштейну, врачу в Кирьят Арба, который уже до бровей в крови поселенцев, неотмщенной крови, не замеченной Рабиным.

Когда убили сына ближайшего друга, Барух, лейтенант резерва, взял автомат и отправился в Махпелу. В пять утра, когда молятся, среди других, террористы «Хамаса»…

«Фанатик-одиночка», — только что заявил Ицхак Рабин в Кнессете. Ложь, обычная ложь, и несвойственная генералу Рабину трусость. «Не я! Не я!» — вот в чем, на самом, деле клялся Премьер-Министр, хотя все до одного понимали: ОН! Прежде всего, он, для которого человек, как и для Бен Гуриона, «расхожий материал». Нельзя генералам доверять наших детей. Нельзя строить мир на бесчеловечности. «Фанатик-одиночка»? В Махпеле стреляли двое. Солдат Барух Гольдштейн и генерал Ицхак Рабин. Проклятие на их головы!»…

Это я и сказала, Юра. И тут начались такие вопли, что я уж точно перестала что-либо слышать. Теперь две трети Эль Фрата меня «не замечает…» — Шушана бросила взгляд на красного, как клюква, Юру, и отвела резким жестом руки его готовность извиняться.

— Интеллигенты, независимо мыслящие люди здесь были не в чести с первого часа государства… Счастье, в Израиле нет Сибири. Израильская Сибирь — Нью-Йорк, Лондон. Все упрямцы, несогласные с Бен Гурионом, как правило, оказывались почему-то там, в галуте… Бен Гурион, во многом ученик Ленина, естественно, более всего ненавидел Жаботинского. Сразу же вылез наружу комплекс неполноценности полуграмотного провинциала — за его плечами Екатеринославская гимназия, и все! А Жаботинский — подлинный интеллигент. Талант. Хоть он вовсе не мой единомышленник, но будем справедливы…

— Значит, так было всегда, — печально заключил Юра. — Как ни крутись, «каха»?