Ряженые

Пока из Иерусалима не выехали, и Юра, и Шушана молчали. Юра развернул свежий номер газеты на английском "Джерусалем пост" и углубился в него. На соседку и не взглянул.

На прежней, до Шестидневной войны, границе поднялся, как всегда, в машину солдат в бронежилете, оглядел пассажиров острым взглядом патрульного, наконец сел на свое обычное место, положив на колени автомат...

Вроде бы ничто не изменилось в автобусе, а изменилось все: затихли разговоры о ценах на рынке Маханей Иегуда, о последнем концерте Исаака Стерна, лица посерьезнели: мирная жизнь осталась за спиной.

Юре не терпелось бросить Шушане что-либо резкое, клеймящее. Он даже произнес - про себя: "Разве не ясно, что возведение в герои Израиля массового убийцы - это чистой воды мракобесие?", но как-то не сходило это с языка. Что он - прокурор? Но ведь и промолчать невозможно... - Юра поерзал на скамье, даже головой повел, так стал душить надеваемый им лишь на работу в компьютерном бюро галстук, от которого начал было отвыкать. Шушана скосила в его сторону глаза, улыбнулась: - Любопытно, как вы, знаток Торы, восприняли наш митинг в Эль Фрате?..

- Как бесконечное продолжение истории Исава... Почему? Исав - архетип поведения, когда человек все про этику знает, за гуманизм голосует двумя руками, но ничему этому не следует...

Сидевшие впереди стали вертеть головами, прислушиваться, и Шушана спросила дружелюбным тоном, что сегодня нового в "Джерусалем пост"?

Юра ответил не сразу. Не получается разговор, да и не место тут для него... Потом ткнул пальцем в маленькую заметку сбоку полосы. Шушана пожала плечами: без очков она не чтец, спросила, в чем там дело?

Юра не стал пояснять, переводил с английского буквально:- "Правую платформу у нас можно продать любому лавочнику, кузнецу и даже люмпену. Покупателями левых идей оказались творческая интеллигенция, академические круги и прочая высоколобо-яйцеголовая публика..." - опустил газету на колени, воскликнул полушепотом: - А с вами... какая-то аномалия!

Шушана поджала губы, скрывая недоумение. Сосед был ей глубоко симпатичен, да и мальчишки их подружились. Нет, ссориться с ним не хотелось. Впрочем, ни с кем не хотелось...

- Хотите - потолкуем. Опять после субботы. Скажем, в воскресенье..

Лицо у Юры и всегда-то было открытой книгой, а тут стало каменеть. В ее дом он больше не войдет, поняла Шушана.

- По средам я читаю в Еврейском Университете курс баллистики, вы бываете там, в читальном зале. Вам это удобно? - спросила она.

... Юра намеревался дожидаться профессора Шушану возле аудитории, в которой шла лекция, но припоздал, и Шушана сама нашла его. Взглянула на страницу, в которую он углубился:

"... Евреи нанесли две раны человечеству: обрезание на теле и совесть в сознании..."

"А, Раушнинг, "Гитлер говорит"... Листала..." - улыбнулась основательности своего корректного соседа-математика, который собирается, видно, объясняться с ней и штудирует подходящий к случаю материал...

Но разговор пошел совсем-совсем иначе.

- Я всю ночь думал о предстоящем нашем поединке, Шушана. Хочу быть предельно честным... Несмотря на свою российскую ментальность... догматизм и почти ленинскую нетерпимость в крови, которую хлебом не корми, дай уличить и унизить инакомыслящего, понял... я, по совести, не имею права на выстрел...взволнованно начал Юра, когда они уединились в пустой прокуренной канцелярии библиотеки.

"Ох, ты наш честняга-подробник... - Шушана попыталась скрыть улыбку. Так обидела советская власть человека, что он теперь больше всего в жизни боится кого-либо обидеть..."

- У нас свободная страна, Шушана... Но за вами идут люди, половина Эль Фрата, моя любимая дуреха-жена, и я обеспокоен...

- Аномалией? Университетский профессор не обличал Баруха?

- Если хотите...

- Не совсем, правда, понимаю, какие у вас претензии лично ко мне. Но оставим это! Поговорим всерьез!.. Израилю нужен не Барух, а Пугачев...

- Пу-га-чев?! Русский бунт, бессмысленный и...

- Не русский. Еврейский... Именно так. Мои мужчины правы. И отшельник Давид, и муж..

- Ваш муж?.. Как же это я ухитрился ни разу его не увидеть?

- Видели, в моем кабинете. На фотографии.

- Его нет в стране?.. Где же он?

- В израильской тюрьме... Вы разве не слышали о суде над еврейским подпольем?

И надолго замолчала, думая о своем. Потом стала трудно ронять. По фразе:

- Муж мальчишничал. Как и вы. Стал нашим социалистам ненавистен. Много ли для этого надо? Собрался вокруг него клуб таких же мальчишек. Завлек и моего Давида. Муж был яркой личностью, архитектором-мечтателем. Хотел построить новую страну. Без местечковой узости и просоветского вероломства... К несчастью, к их кругу прилепился бывший американский солдат. Такой же сосунок, как они все. Он посчитал, что "Клуб правых", так он назывался, - пустая говорильня, а надо действовать. Спустя несколько дней полиция сняла его с крыши мечети Эль Акса с грузом динамита...

- Ужас! Эль Акса после Мекки и Медины третья святыня ислама. Какой бы пожар заполыхал?!