Ряженые

Задел адвокат рану новоселов. Отныне тема государственного воровства заполонила вечерний досуг Марийки и ее подруг полностью. Вытеснила все остальные...

В конце- концов, Юру это начало раздражать. "Странные у тебя подружки,сердился он. - У них вроде питы на мозгах... Запихивают этот любимый тобой израильский хлебец куда-то под лоб, и так и живут, чтоб ничего, кроме переливания из пустого в порожнее, не отвлекало...

- Так мерзавцы же у власти в Израиле! Ворюги или ворюг покрывающие...

- А в России?

Марийка замялась.

- Ну, там из веку так...

- А в америках-канадах... читаешь газеты?

- Там все же, наверное, не такие оголтелые... На западе для бесстыжей наглости, говорят, нет особого слова. А в Израиле пожалуйста. Хуцпа!

- Мари, еще Горький сказал, каждая нация имеет право иметь своих мерзавцев...

- Так избранный же народ. Могли бы свою "хуцпу" эту дустом вывести. Или пороть прилюдно, как чеченцы своих порют...

- Молодец! Переходи в ислам. Будешь пороть... по приговору суда шариата...

Он перестал донимать Марийку лишь когда она сказала ему, что беременна.

- Все, Марийка! Ни на что не обращай внимания! - воскликнул он. - А то родишь такую же нервную худобу, как муж...

Вечером у Ахавы поднялась температура. Дали ей обычную микстурку, заснула девочка. Ночью проснулась, закричала тоненько, отчаянно. Померили температуру - сорок и пять десятых, малютка начала хрипеть, губы посинели. Марийка плакала. Бабушка заламывала руки. На чем везти в больницу? Ксения прикатит из своего Тель-Авива часа через два, не раньше... Что делать? Попросить машину у Сулико? Даст, несомненно. Но будить старика? В три часа ночи... Делать нечего, позвонил. Старик, сняв трубку, долго кашлял и хрипел, наконец, спросил, что за пожар? Ответил кратко: "Зайди за ключом от машины и - дуй!"

Когда Юра постучал к нему, открыла Нателла. За ней показался и Сулико в теплых, на меху, шлепанцах. Спросил хрипло, рулил ли Юра когда-нибудь по "серпантину" Эль Фрата ночью... Никогда?

- Це! це! це! Сорвешься в пропасть, убьешь и себя и семью. Придется мне ехать...

И поехал. И несся по серпантину, как безумный. Юра, державший на руках Ахаву, смотрел на худую сутулую спину Сулико, чуть колыхавшуюся впереди него, в отраженном свете собственных фар машины, темным силуэтом, и чувствовал на своих глазах слезы. Он любил этого старика...

Все ядовитые или бранные слова в его адрес, вырвавшиеся у Юры ранее, уносил холодный ветер, свиставший в приоткрытых окнах "Мерседеса". Он любил этого старика!

Вечером Юре позвонил Давид. Спросил, что за паника была ночью? Детского врача матери вызывали на консилиум...

- ... Утром невыспавшийся эскулап назвал меня не Давидом, а Довом. Оказалось, правоверный старик вовсе не обознался. Он просто меня подталкивает на что-то: в историческом аспекте "Дов" - это аббревиатура слов "подавление изменников"... Юра, что творится в Эль Фрате? По моему, фанатики рехнулись. Читают Тору по новой...

И как в воду глядел настороженный прозорливый Давид...

Полгода прошло после Юриной командировки в Москву, не более, засвистали первые осенние ветры, - израильские газеты, почти ежедневно и под огромными заголовками, принялись воспроизводить, во всех жанрах, гневный окрик из-за океана: "не отступать с "территорий"! Ни шагу назад! Израиль не смеет покинуть святые могилы еврейских патриархов в Иудее и Самарии, землях исконно еврейских" - воззвал из Нового Света Совет Американских раввинов-ортодоксов.

У Юры вырвалось:

- Заокеанский "синедрион" повторяет слова моих автобусных французов-супер-патриотов, на мудрость, кстати, и не претендовавших.

- Так ведь и те туристы, и эти туристы! - заключила Марийка. - Туристам своей крови не проливать...

Ицхак Рабин на другой день ответил "синедриону" неприкрытой издевкой:

- Аятоллы!

"Аятолл" тут же поддержали Главные Раввины его собственных городов ("Протест ста раввинов", опубликованный во всех израильских газетах и подливший масла в огонь) .

Им Рабин и отвечать не стал.

Подняли голову и загнанные ранее в подполье открытые враги Рабина и Переса. Первой объявилась партия" КАХ" - под именем "Кахане хай!" ("Кахане жив!"). Ее боевики открыто, у Стены Плача, давали воинственные интервью телевиденью Израиля в праздничных, по сему случаю, кипах; с золотыми вензелями, как на козырьках капитанов дальнего плавания.

"Проклюнулись" и неслыханные со времен библейских времен "Сикарии" вероломные кинжальщики. Клуб разгневанных "Зо арцейну" (ЭТО НАША СТРАНА). Неслыханная ранее "Эяль" - повстанцы, которая, при позднейшем расследовании, оказалось "подставкой" Шабака- израильской контрразведки.