Ричард де Амальфи

Подростки бросились к шлагбауму, жерди заскрипели, через мгновение проход освободили. Я пустил коня вперед, на него смотрели с восторгом и опасливостью, какой громадный и черный, рыцари ехали за мною следом, следом замершие в седлах лучники.

Мы проехали через середину села, Гунтер хмыкнул и указал на большой котел на площади, там варится по меньшей мере туша быка, еще на бревнах рассаживаются парни с трубами, трещотками, молодежь выкатывает тяжелые бочки.

– У них праздник, не иначе…

Нас рассматривали с любопытством, без страха, а одна женщина прокричала:

– Это что же столько статных мужчин едет мимо?.. А ну слезайте! Будем праздновать вместе!

За моей спиной Зигфрид сказал громко:

– Сэр Ричард!

– Что? – ответил я.

– Зовут же!

– Ну и что?

– Обидим же отказом!

– Ну да, – сказал я саркастически. – Да они рады, что мы уберемся…

Но нас уже окружили, по большей части женщины, смеялись и шутливо стаскивали с седел, местные мужчины криво улыбались, но не протестовали.

Я кивнул, разрешая нашим ненадолго покинуть седла, и тут же кони оказались без всадников. Правда, Гунтер строго велел коней не расседлывать и стеречь по очереди, доспехи не снимать, оружие держать под рукой. Выпьем по чаше вина с позволения его милости, а потом снова в путь.

Играли, как оказалось, свадьбу. Жениха и невесту посадили на возвышение, музыканты нещадно дудят и стучат трещотками, молодые задорные голоса завели песню, девушки и парни встали в хоровод, пошли сперва скованно, затем все веселее, взбодрились, начали выкидывать коленца, в полном смысле слова, только теперь понял, что выкидывать коленца, это вот так плясать, когда из-под длинных до щиколоток юбок вдруг проглядывают на мгновение округлые голые колени…

Мир прекрасен, в близость наступающего Зла не верится, тем более – дудки и рожки свистят, дудят, будоражат кровь, а бубны и барабаны заставляют плясать даже нервы, ноги сами начинают притопывать, приплясывать.

Жизнь бурлит, а у людей живучести и приспосабливаемости больше, чем у муравьев: Зло рядом, уже завтра кто-то из этих людей может погибнуть, потому и пляшут так, словно в последний раз, потому и страсти спешат излиться в один день, но кто тратит много, тот и получает много. Потому и выжили, потому и живут так весело и вольно, что живота не щадят…

Голова слегка закружилась, слишком много красивых, даже слишком красивых молодых женщин, все налитые здоровым соком, яркие, поспевшие, раскраснелись от танца, обнаженные плечи в легких сарафанах сперва волнующе блестят в закатном солнце, теперь еще больше привлекают и горячат взор в отблесках багрового костра, вокруг которого пляска.

У женщин на груди стреляют таинственными бликами монисты, у всех парней на поясах кинжалы, ножи, но такие же и у женщин на узких поясах, здесь любая девчонка приучается давать отпор мелкой нечисти, забравшейся в хлев, пытающейся пролезть в курятник, к домашним кроликам или к уткам.

Я собирался сказать отечески строго, что погуляли малость, оттянулись и хватит, пора ехать дальше, как вдруг раздался женский крик. Музыка мгновенно оборвалась, мужчины вокруг нас хватались за оружие. Гунтер выругался, меч как будто сам прыгнул из ножен в его ладонь. Ульман и Тюрингем встали возле него уже с оружием, на меня смотрят в ожидании приказов, но не приближаются.

Из темного тумана в нашу сторону словно катится высокая морская волна. Солнце с той стороны, слепит, я не сразу различил десятка два крупных животных, размером с бизонов. Мчатся, плотно прижавшись друг к другу, но это не бег копытных, а стремительное прыжковое приближение хищников. Баррикады из бревен их не пропустили, но шлагбаум рассыпался, будто из спичек.

Мужчины с яростным криком бросились навстречу. Заблестели клинки. Гунтер закричал:

– Килган, Алан!.. Коней, коней держите!

Испуганные животные вставали на дыбы, старались оборвать повод, двое лучников бросились к ним. Я не отрывал взгляда от бегущих в нашу сторону зверей, похожих на чудовищных кабанов, немногим мельче, чем чудовище, которое мы завалили с Тудором.

Выскочивших навстречу мужчин кабаны смяли, как высокую траву. Молот наконец вырвался из моей ладони. Я направил его навстречу громадному зверю, что несется чуточку впереди, явно вожак.

Страшный удар потряс его и отшвырнул в глубину стада. Сразу двое зверей сбилось с победного бега, один захромал, другой завертелся волчком, а вожак остался лежать неподвижной тушей.

Остальные, добежав до котла с вином, в бешеной ярости гонялись за людьми, опрокидывали, хватали огромными вытянутыми, как у гигантских крыс пастями. Иные врывались в дома, оттуда слышались душераздирающие крики.

Я бросал и ловил молот, каждое попадание с силой отшвыривало чудовище. Гунтер и копейщики умело встретили уцелевших выставленными копьями, впервые по ушам резанул пронзительный визг раненых зверей, а потом к моему удивлению уцелевшие повернулись и разом бросились прочь.

Молот догнал отставшего, тот и так хромал, я услышал хруст костей. Остальные унеслись быстрее, чем мчались сюда. Их осталось, как мне показалось, меньше половины.