Ричард Длинные Руки – бургграф

– Золотовалютные, – ответил я. – Это главный резерв. Неистощимый. Нет, мы пойдем другим путем…

Он взглянул непонимающе, я перекинул лук и тулу за плечо, подцепил молот на пояс. За окном сереет небо, рассвет слабый, блеклый, в окна потянуло прохладой вперемешку с запахами сада и соленостью близкого моря. Деревья в саду перестали выглядеть пугающими чудовищами, затихли ночные жабы, зато робко запела самая ранняя пташка.

– Пора, – сказал я. – Присматривайте за Амелией. И за песиком…

Песик поднял голову и посмотрел на меня с немым укором. Я развел руками и, наклонившись к мохнатому уху, в который раз пообещал, что уже скоро-скоро ступим на палубу, а пока оставляю его бдить и стеречь, как бдил бы и стерег я сам.

Он тяжело вздохнул, в глазах мольба взять с собой, я поцеловал холодный влажный нос и быстро вышел из комнаты. Чтобы не попадаться на глаза Зайчику, прошел в личине исчезника через задний двор.

Трое, затаившись в кустах, все так же наблюдают за центральным входом. Даже птицы к ним привыкли, чирикают на веточках прямо над головами. Замаскировались идеально, но только от простого человеческого зрения.

– Вы нарушили право частной собственности, – сказал я громко, но молча, – и по законам феодального времени…

Стрелы сорвались одна за другой. На этот раз я не забыл надеть кожаную рукавичку, тетива звонко щелкала, не рассекая кожу. Багровые пятна за зеленой листвой дергались, вздрагивали, кто-то подпрыгнул, но стальные клювы били точно и безжалостно.

Те пятеро, что наблюдают за дорогами, ведущими к усадьбе, пока ничего не заметили. Я высмотрел мертвую зону и почти на цыпочках прокрался мимо.

Дорога к городу свободна, пусть это не мощеная дорога, а просто тропка, я шел медленно, голова забита противоречивыми планами, как же обустроить… Тараскон, я же альтруист, к тому же это защитит Амелию, а самое главное, понятно, мне еще с неделю до отплытия, не по борделям же от скуки ходить благородному сэру…

Лучник впереди устроился на высоком камне, греется, как ящерица, на солнце. Лук лежит рядом, в землю воткнул две стрелы. Вторая, понятно, контрольная.

Я всмотрелся в эту сытую тупую морду, злость начала подниматься медленно, как лава в проснувшемся вулкане. Тех троих я сразил без всякой злобы: видел только багровые пятна. Пошли по мою шкуру – поплатились своими. А эта сволочь рассчитывает вот так, лежа на вершине каменистого холма, спокойно прицелиться в ничего не подозревающего путника…

Руки мои стиснули древко лука, я перевел дыхание, наложил стрелу на тетиву и вышел из-за деревьев. Лучник живо ухватил лук, я ведь иду, ничего не подозревая, засады не вижу, можно прицелиться спокойно…

Я рывком поднял лук и выпустил стрелу, держа взглядом правое плечо лучника. Он охнул, опустил тетиву, мимо моего уха свистнуло, а в его плече появился кончик стрелы. Лук выпал из его руки, он в бессилии зажал рану ладонью.

– Кто идет за шерстью, – сказал я громко, – возвращается стриженым.

– Сволочь, – процедил он.

– Это вопрос мировоззрения, – возразил я. – Ты, наверное, из варваров?

Он плюнул под ноги.

– Сам ты… а еще благородный!

Я повесил лук за спиной, очень довольный, везде одни победы, как хорошо, помахал ему рукой.

– Советую все же сменить профессию!

Я не успел сделать шага, как за спиной раздалось насмешливое:

– И мне?

Второй лучник поднялся над завалом из камней по пояс, тетива натянута до отказа, целит в лицо. Холод растекся по телу, я смотрел в прищуренные жестокие глаза и проговорил горько:

– Укрепляй фронт, и тебя подстрелят в спину…

Он сказал довольно:

– Очень точно, парень. Узнаю бывалого солдата.

Я сказал еще торопливее, видя, что его пальцы на тетиве со стрелой вот-вот разомкнутся:

– Ты, конечно, намного сильнее напарника… И ты явно лучший…

Он довольно буркнул:

– Ты сейчас убедишься.

– Настоящих сразу видно, – сказал я торопливо, – но как насчет двух предупредительных выстрелов?

Он округлил глаза.

– А что это?

– Два выстрела в воздух, – объяснил я, – чтобы я все понял, испугался и сам отдал тебе все, что пожелаешь! Зачем тебе стрелы тратить?

– Два выстрела в воздух? – переспросил он. – В смысле, в небо? А вдруг промахнусь?

Он наслаждался ситуацией, камни загремели, раненый начал спускаться по насыпи. В его взгляде я видел злую радость. Оказавшись передо мной, он крикнул наверх:

– Апикс, не убивай его сразу!.. Я эту сволочь хочу поджарить на медленном огне за мою руку.

– Ребята, – сказал я торопливо, – я вам все и так отдам…

Тетива щелкнула, я дернулся в сторону, но запоздал, правую руку обожгла острая боль, одновременно схватил молот левой и неумело метнул в стрелка. Затрещал воздух, хлопнуло, молот описал дугу, возвращаясь. Я выставил ладонь, смачно шлепнуло рукоятью.

Раненый обалдело смотрел на меня, оглянулся в сторону напарника, там пусто, снова повернул голову ко мне.

– Ничто так не портит цель, как выстрел, – объяснил я. – Я же говорил насчет предупредительного выстрела в лоб?