Ричард Длинные Руки – император

– Закон маятника хорош, – согласился я. – По крайней мере, утешителен. Но жизнь не маятник. А если и маятник, то вдруг амплитуда в несколько поколений?

Пленные посматривают в нашу сторону боязливо, по нам видно, что не простых свиней, вон даже колдовский огонек у нас горит, освещает большой участок.

Крупный молодой мужик поднялся, робко приблизился, глядя со страхом и надеждой.

– Милостивые лорды, – произнес он с поклоном.

– Говори, – велел я.

– Если попытаетесь вырваться, – сказал он, – то я с вами, если можно. И тут еще много таких.

Он умолк, глядя выжидающе. Я ответил неспешно:

– Вырваться не получится. Догонят и убьют. Потому их самих нужно убить раньше. Как тебе такое?

Он заговорил быстро и волнуясь:

– Только прикажите!.. Мы все бросимся. Все одно смерть, так хоть кого-то с собой утащим!

– Мы надеемся даже победить, – ответил я. – У нас уже есть оружие, а самое главное… эти филигоны, так их зовут, боятся яркого света. Потому лучше сразу снимите рубахи. Когда начнется, поджигайте, пусть эти твари слепнут! И бейте сразу насмерть.

Он жарко выдохнул:

– Все сделаем, мой лорд!

Альбрехт сказал за моей спиной:

– Перед тобой король, дубина. Его величество пришел сюда затем, чтобы спасти и вывести вас всех отсюда.

Я промолчал, вообще-то пришел не потому, но пусть эта версия пойдет в народ. Предстоит провести ряд непопулярных реформ – лучше, если любовь и доверие простолюдинов лягут на мою чашу весов.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Джон, ваше величество!

– Сэр Джон, – сказал я, – ты произнес благородные слова, что умереть надо, убивая врага, потому возвожу тебя в благородное сословие. Если и погибнешь, то уже сэром Джоном!

Он воскликнул, воспламененный:

– Ваше величество!

– Всем, – сказал я, – кто пойдет в бой, а не будет ждать покорно смерти, как животное, которое ведут на убой, своим милостивым повелением жалую дворянство. Мы не властны над своим рождением, но как умереть – это наш выбор!

Он преклонил колено.

– Ваше величество! Располагайте моей жизнью.

– Собирай отряд, – велел я. – Когда пригонят новую партию пленных, они откроют ворота! Все поняли?

– Ваше величество?

– Прорывайтесь на свободу! – сказал я твердо. – С той стороны вся армия ударит на козлоногих… Сэр Альбрехт, идите за мной. Для вас другое задание.

– Какое? – спросил он.

– Идти за мной, – ответил я строго.

– Возможно, – сказал я, – придется ждать еще сутки. Так что распределите, кто будет спать сейчас, кто потом. Часовым бдить и прислушиваться… Сэр Волсингейн! Быстро к сюзерену!

Волсингейн не пробрался к нам, а прилетел, вытянулся в струнку.

– Граф, – сказал я, – несмотря на вашу молодость, Боудеррия в восторге от вашей воинской смекалки и умения воевать. Полагаю, вам в самом деле пора выходить из ее тени.

Он вспыхнул, как факел, сказал торопливо, почти задыхаясь от волнения и восторга:

– Ваше величество! Только прикажите!

– Я делю нашу группу пополам, – сказал я. – Сто человек пойдут со мной, сто останутся под вашим командованием. Кстати, здесь в трюме несколько тысяч пленных, они все в вашем распоряжении. Драться жаждут очень многие.

Он прошептал, не веря своим ушам:

– Ваше величество…

– Я оставлю вам все Небесные Иглы, – сказал я, – все Решетки Мрака, Костяные Решетки и больше половины мечей и топоров… Деритесь умело и не теряя головы, как вы умеете, по словам Боудеррии. Она пойдет со мной как рядовой воин, это ее желание. А я со своим отрядом постараюсь прорваться в ту часть, где у них вожди. Нужно вывести из строя сам Маркус.

Он вытянулся, сказал ликующе:

– Ваше величество! Мы сделаем все и даже больше!

Я сказал торжественно:

– И да пребудет с вами Господь.

Он поклонился и через мгновение исчез в темноте. Норберт насторожился, сказал быстро:

– Сюда идут!

– Козлоногие?

– Толпа, – сказал он, прислушался и уточнил: – Люди. Кричат, плачут…

Альбрехт сказал злым голосом:

– Тогда и козлоногие с ними… Значит, успели за одну ночь и вторую партию. Торопятся.

Я крикнул высоко и страшно:

– Зажечь факелы!.. Карл-Антон!

Он откликнулся издали:

– Мы готовы, ваше величество.

Ворота исчезли, бегущая толпа уже замедлялась, чтобы не удариться о стену, а когда та исчезла, козлоногие наперли, и новые пленники начали вваливаться в трюм.

Свет вспыхнул настолько яркий, что даже я на миг зажмурился, но тут же прыгнул вперед, рукоять меча в обеих руках, и с силой ударил наискось ближайшего филигона.

Тот, ослепленный, не двигался, а только закрывал глаза обеими ладонями. Острие лезвие рассекло от плеча через ключицу до середины груди.

Я выдернул меч, вторым ударом снес голову. Та не успела упасть на пол, как я нанес второй удар по соседней твари. Мимо промелькнула громадная фигура Тамплиера, он грозно ревел и с несвойственной ему скоростью наносил удары, всякий раз рассекая врага пополам.

Яркий свет мигал, то спадая, то вспыхивая с новой силой. Рыцари рубили охрану, за нашими спинами раздался яростный рев в несколько сотен глоток.

Мимо пронеслись мужчины во главе с Джоном, теперь сэром Джоном, что с голыми руками набрасывались на ослепленных ярким светом филигонов и рвали им уши, выбивали глаза, старались сломать шеи.