Ричард Длинные Руки – император

– Так лучше, – сказал я твердо. – Допрос будет третьей степени… Карл-Антон, что с ним?

Маг повернулся ко мне, лицо крайне огорченное, развел руками.

– Он не просто потерял сознание, ваше величество. Он умер…

Поколебавшись, он подал магам знак опустить тело чужака на землю. Мы окружили труп, наконец-то рассматривая вблизи. Я присел на корточки, вглядываясь в странное белое лицо с широкими и глубокими глазницами, откуда все еще торчат стрелы. Рост примерно как у человека, голова массивная, сильно наклонена к груди, шеи почти нет, руки длинные, пятипалые, между пальцами тонкая кожистая перепонка…

Глаза без век, словно в их мире начисто отсутствуют пыльные бури и даже сухой воздух. Возможно, все миллионы лет жили среди болот, но не таких, как у нас, когда сперва все затягивает ряской, потом мхом, а затем начинают укореняться кусты и деревца. Там точно болота – это сплошная грязь с редкими островками мокрой земли, только так объясняю отсутствие век…

Грудь широка, живот впалый, ноги почти как у человека, но… вот в чем странность, которую не рассмотрел в ночи, – копыта!.. Вместо обычной стопы, как ожидается… крепкое раздвоенное копыто. С рудиментарными пальцами, можно даже понять, что большой палец постепенно принимал на себя основную нагрузку при беге, стал шире, массивнее и тверже, а остальные за ненадобностью постепенно все укорачивались.

После паузы сэр Рокгаллер величественно уточнил:

– Не умер, а издох! У него же копыта.

– Да, – согласился Альбрехт, – издох. Хотя, может быть, пал?.. Как лошадь?

Норберт сказал недовольно:

– Какое пал, если был убит его величеством?.. Если не убит, то уничтожен!

Один из магов сказал в недоумении:

– Издох, но еще теплый… И сердце бьется. Правда, все тише.

– Да уж, – пробормотал я. – Четыре стрелы!.. Одна в сердце, другая в печени, уже хватило бы. А еще голову навылет… Как будто у него мозг с горошину.

– Или в другом месте, – сказал Карл-Антон. Увидев, как я сразу напрягся, пояснил с некоторым удивлением: – Говорят же, некоторые задницей думают.

– Ах да, – сказал я, – вы ахнете, но это вполне, да, вполне.

– У простолюдинов?

– Короли этим тоже грешат, – сообщил я. – Особенно потомственные. Так что, сердце еще бьется?

– Трепыхается, – ответил Карл-Антон задумчиво. – Пытается биться. Или старается восстановиться… У некоторых организмов восстанавливаемость очень даже… У ящерицы отрастает хвост, у кузнечиков лапки…

Со всех сторон подошли лорды, вперед протолкался Альбрехт, окинул тело чужака быстрым цепким взглядом.

– Ладно вам, – сказал он, – про кузнечиков. Я знаю одного такого шустрого кузнечика, всем кузнечикам кузнечик!.. А что насчет мозгов?

Карл-Антон пожал плечами.

– Трудно сказать. Будь это человек, его убила бы первая же стрела. Но он, как говорит его величество, напал уже с двумя стрелами. В сердце и в печени…

– И с одной в мозгах навылет, – сказал я. – Даже с двумя. Хотя это, возможно, уже рефлекс.

Он сказал задумчиво:

– Когда курам головы рубят, они еще долго по двору без голов бегают…

– А таракан без головы живет десять суток, – сообщил я, – и умирает от голода. Но это как бы не совсем таракан. У меня все время чувство, что он даже лучше нас.

Карл-Антон посмотрел на меня внимательно.

– Правда? Странно, но мне тоже так кажется. Посмотрите, у него все лучше.

Сэр Рокгаллер спросил с негодованием:

– Чем у нас? Которых создал сам Господь?

Я пробормотал:

– Не умаляйте величия Господа. Он создал все, даже этих тварей. Нам осталось понять, как их уничтожить, и мы исполним волю Господа.

– Если уничтожать, – пробормотал сэр Рокгаллер озадаченно, – то зачем он их создавал?

– Неисповедимы пути Господа, – ответил я благочестиво. – Способен ли младенец понять ваши поступки, когда лезете под юбки маркитанткам? Там и мы младенцы перед величием и мудростью Господа…

Сэр Рокгаллер буркнул с неудовольствием:

– У вас и сравнения, ваше величество!

– Господь не обидчив, – пояснил я. – Как мы не в обиде на младенцев. Что у него с ногами? Вы замечаете, что это как бы копыта?

Карл-Антон подтвердил с готовностью:

– Как не заметить!

– Но копыта только у травоядных, – пробормотал я. – А травоядные не могут быть хищниками. Хотя…

Холод прокатился по спине и проник глубоко в тело, превращаясь в нечто ужасное, чему я еще не подыскал название, но инстинкт сообразил раньше меня и уже затряс меня всего на клеточном уровне.

Да, у этих тварей ноги намного лучше, чем у нас, людей, приспособлены для бега. Вижу по костям, суставам, а главное, что сразу заметили все, у него практически копыта!

Только я знаю и потому ужасаюсь, у нас с конями общие предки, у которых было пять пальцев, но лошади больше и намного дольше бегали по просторам, потому эволюция сократила неудобные для бега пальцы до одного, что разросся и принял на себя всю нагрузку, превратившись в копыто.

Мы бегаем, как лошади, хотя наши ноги достались нам от четвероруких обезьян. Представляю, с какими трудностями бедняги ходили первый миллион лет, пока эволюция кое-как довела стопы их ног до нынешнего состояния.