Ричард Длинные Руки — сеньор

– А я видел только на рисунках, – вздохнул я. – Но ведь был же!

– Мало ли что было, – отрезала она. – Мы имеем дело лишь с тем, что есть.

– Да, вы правы, – согласился я. – Мужчины слишком залетают в мечтах, а женщины – практики. Вы практик, да?.. А я вот романтик. И как романтик практику говорю с надеждой, что вот вы одна, я один…

– А почему один? – спросила она чисто по-женски.

Я вздохнул.

– Не знаю. На женщин у меня аллергия, друзья, как вы знаете, бывают близкие, далекие и недалекие, и хотя человек человеку гусь, свинья и товарищ, но я так никого и не успел… В смысле подружиться не успел. Но почему-то уверен, что вот с вами…

Она сказала суховато:

– От уверенности до самоуверенности всего один кубок вина. Я прекрасно помню, как хорошо начинал сэр Галантлар! Он был храбрым и отважным рыцарем, а захватив замок и прочитав кучу умных книг, стал еще и умным, захотел изменить мир. Потом стал мудрым и вместо этого изменил себя. Так в мире стало одной сволочью больше.

Я хотел что-то сострить, у нас на все есть готовые шуточки и приколы, но она говорила очень серьезно, и вот так брякнуть что-то стебовое показалось неуместно, что ли. Хотя в моем прошлом обществе как раз любая умная мысль выглядела неуместной, а вот стеб – круто, клево, рулез…

– Да, – сказал я и вздохнул, – да…

– Что да?

– Да, говорю, человек слаб. Даже когда силен слаб. Может быть, еще слабее, когда сильнее… Я не слишком умно выражаюсь? А то я сам не понял.

– А я поняла, – сказала она. Поправилась: – Вернее, почувствовала. Вы очень сложный человек, сэр Ричард… Я бы хотела с вами, ну, не дружить, вы все сразу понимаете как-то однобоко, а… заключить союз, что ли? Я могла бы вам чем-то помочь. К примеру, у вас, теперь уже у вас, целый склад Древних Вещей, что достались еще прежним владельцам замка. Галантлар не успел просмотреть и десятой части. Я могла бы вам помочь разобрать их, распределить, отделить полезные от бесполезных…

Я покачал головой.

– Нет.

Ее щеки окрасил румянец, глаза сердито заблестели.

– Почему?

– Я наслышан о нравах волшебников и волшебниц. Правда ли, что вы никогда не встречаетесь друг с другом, а буде такое случится нечаянно, даже руки друг другу не подаете?

– Ничего странного, – огрызнулась она. – Подать руку – это передать часть силы. Вам могу подать, да и то с опаской, вы тоже, хоть и клянетесь, что не маг, но можете повампирить… Однако я же к вам пришла? Напрасно так уж страшитесь допустить меня в свои нижние этажи…

Я хмыкнул.

– В свои я бы допустил. Даже с удовольствием. Но в нижние этажи своего замка… зачем? Вы все еще не принесли мне присягу верности.

Она зло оскалила мелкие ровные зубки, надо признаться, великолепные, чистые и ровные.

– Это у вас такие шуточки? Ладно, сделаем вид, что это у вас не страх, вы все так чувствительны к сомнениям в вашей доблести… Это у вас предосторожность, верно? Мудрая предосторожность?

Интонацией и каждым словом она била по больному месту, как полагала, но я-то из мира, где к женщинам относятся всерьез, и я не чувствовал стыда за предосторожности. Она уловила непонятки, вздохнула, в голосе прозвучала искренняя безнадега:

– Так что же, не покажете?

Я подумал, сказал осторожно:

– Знаете ли, все-таки надо сперва лучше узнать друг друга…

Она вздохнула, огляделась по сторонам.

– Это у вас спальня, да?

– Можете раздеваться, – пригласил я. – Только что это изменит? Я христианин, а христианство впервые разделило человека на две половинки. Духовную и телесную, если не слышали о такой новости. Как бы телесная ни балдела на вашем, безусловно, роскошном теле, но у христиан плоть… словом, несколько ниже головы и сердца. Решения принимает голова.

Она смотрела исподлобья, буркнула:

– Сердце.

– Что? – переспросил я.

– Сердце, говорю, принимает.

– А-а-а… ну, я такой паладин, у меня несколько иной устав. Сердце, так сказать, вырабатывает общую линию, генеральную, а голова уже прет по ней с барабанным боем. Голова мне говорит, что то, что вы мне можете предложить на наших общих нижних этажах, я могу получить от любой моей служанки… как и вы от любого вашего конюха.

Ее щечки вспыхнули алым, удивительно, она все еще не утратила способность краснеть, глаза засверкали неподдельной яростью, уже набрала воздуха в грудь для вопля, я тут же засмотрелся на ее грудь, вдруг да выскользнет из выреза, она перехватила мой заинтересованный взгляд, открыла рот… неожиданно засмеялась.

– Вы откровенны. Вы чересчур откровенны!

– Это я такой честный, – скромно признался я. – Сердце на рукаве, душа нараспашку, все выболтаю без всякого психоаналитика и сыворотки правды, только правильно спрашивайте…

Она смотрела пристально, я чувствовал, как в ней нарастает напряжение, словно у борца, что нагнетает в мышцы кровь, переполняется адреналином, чтобы мощным рывком ошеломить противника, сбить с ног, одержать чистую победу.

Я щелкнул пальцами. Полыхнул пурпурный свет, комната озарилась радостным огнем, словно прямо за окном разгорелась заря. В трех шагах возник мой красный демон. Поверхность по-прежнему струится, но в то же время есть ощущение, что этот голем весит целую гору.