Ричард Длинные Руки — виконт

Мажордом бросил умоляющий взгляд на Алевтину, но дочь короля Джона Большие Сапоги не только по названию королевская дочь, улыбнулась величественно и царственно наклонила голову, соглашаясь с супругом, мол, после свадьбы самое лучшее, что можно придумать, — это молодому мужу отправиться на охоту.

Король обратил взгляд в мою сторону. В глазах вспыхнула ярость.

— Вас, заносчивый рыцарь, тоже приглашаю к участию в охоте!

Я наклонил голову.

— Ваше Величество, я уже понимаю, что от ваших приглашений не отказываются. Дело добровольное, как вступление в колхоз… Сочту, как здесь говорят, за честь.

Он не понял, где я уел, а ведь уел, чувствует, скрипнул зубами и закончил зловеще:

— И горе вам, если не добудете такую дичь… чтобы о ней заговорили!

Я снова наклонил голову, смолчал, сейчас лучше всего смолчать, тираны с доводами логики не больно считаются.

На запах добычи слетались рожденные ползать: первыми с утра у королевского двора появились те придворные, что быстро оттирают от любого короля боевых соратников и берут правителя в плотное кольцо, подсовывая дочерей и жен в фаворитки, любовницы, а то и просто в наложницы, клянчат земли, места, должности. Намного позже появились настоящие охотники, их легко угадать по неуловимому шарму, которым обладают эти люди, зато почти совсем не видно настоящих воинов, прошедших с Барбароссой последние войны.

Я с тревогой высматривал среди собравшихся на охоту рыцарей-южан. Пока ни герцог Готфрид Валленштейн, ни Блэкгарт или Гогенштальд, вообще ни один не промелькнул в этом пестром крикливом и шумном сборище все еще пьяных гостей короля. Странно, если бы упустили удобный случай разделаться со мной в лесу на охоте. Конечно, врожденное рыцарство не позволит пустить стрелу в спину, однако можно же проследить, чтобы я оказался в одиночестве, а там навязать поединки, от которых моя честь не позволит отказаться…

Более того, даже брата короля, герцога Ланкастерского, я не увидел. А ведь тот, по слухам, раньше везде и всячески демонстрировал свое высокое положение и такие мероприятия не пропускал.

В лес вломились с таким шумом и гамом, что я сразу вспомнил все случаи про охотников, которые, расположившись на поляне попировать, вспоминают, что забыли такую неважную мелочь, как ружья и патроны. За королем тащилась повозка, то и дело застревая в лесу, затем мешки с провизией и вином перегрузили на коней, повара повеселели, я слышал их голоса позади, но Барбаросса на великолепном быстром коне ломился в самую чащу, за ним последовали самые угодливые, а настоящие охотники уже начали разбредаться в цепь, все-таки цель любой охоты — набить побольше дичи, а не мельтешить на глазах у короля.

Чем дальше в лес, тем фиг вернешься, мелькнула мысль. Надеюсь, местные знают дорогу. Я со своим географическим идиотизмом могу и в городе заблудиться, а уж в лесу…

Зайчик ровно и мощно ломился через чащу, кусты распахивались перед ним, как высокая трава, а мелкие деревца, не успевавшие отпрыгнуть с дороги, получали на боках суровые царапины. В одном месте мелкий березняк попробовал загородить дорогу стеной, Зайчик раздраженно всхрапнул и попер, как бронетранспортер. Я вжался лицом в гриву, ломимся через неумолчный треск, на спину рушатся вершинки, а когда выбрались на сравнительно свободное место, спина спешно залечивала многочисленные кровоподтеки.

Барбаросса несся впереди, оглянулся, в глазах мелькнуло удивление.

— Ого! Что у вас за конь, сэр Ричард?

— Да и у вас лошадка в порядке, — ответил я дипломатично, — моя коняга не успевает…

— У меня лучший конь в трех королевствах! — крикнул он гордо. — Вон там мелькнула золоторогая лань…

Мой конь несся через чащу, оставляя коню Барбароссы свободные места, я крикнул:

— Ваше Величество!.. В моих краях такой ланью перекидываются ведьмы!

Он захохотал:

— А в моих — принцессы!

— Вы только что женились, — напомнил я. — Или вы сарацин?

Он всхрюкнул, нахмурился.

— Вечно вы не то напоминаете… Нет, Алевтина — чудо, будет прекрасной женой, но… черт, да что вы мне охоту портите!

В его глазах появилось злорадство, я не понял, по какому поводу, но услышал треск, повернул голову и едва успел пригнуться от падающего дерева. Зайчик на скаку сломал еще два ствола, как сухие тростинки, через пару мгновений мы догнали Барбароссу. Он оглянулся с удивлением и злостью.

— Что у вас за конь, сэр Ричард?

Я не успел ответить, за деревьями мелькнуло оранжевое. Барбаросса заорал и пришпорил коня. Между деревьями мчалась, смешно вскидывая зад, тонконогая лань с удивительно желтой, как расплавленное золото, шкурой. Рога в самом деле блестят настоящим золотом, от них сияние, будто внутри жидкий огонь.

Барбаросса оглянулся, лицо свирепое, рыкнул:

— Она моя!.. Ждите здесь!.. Если не поймаю, то пригоню на вас!

Я придержал Зайчика. Барбаросса, настегивая коня, перевел его из галопа в карьер, что дико и смертельно опасно в таком лесу, где каждая низко опущенная ветка может снести голову. Некоторое время слышался удаляющийся топот, затем все стихло. Я не двигался, прислушиваясь.