Ричард Длинные Руки – воин Господа

Убийца медленно повел глазами, приходя в себя. Я ударил ногой в голову. Он откинулся навзничь и застыл, раскинув руки. Я с минуту постоял над ним, потом вернулся к оружию. За спиной было тихо, но я оставался настороже. Конь фыркал, пугая травяных лягушек топал, слышно было, как высоко в небе кричит мелкая птица. Я прицепил на пояс молот, с мечом в руке подошел к поверженному. Он медленно приходил в себя, попытался ощутить нож в руке, но пальцы стиснули пустоту. Я замахнулся для последнего разящего удара.

Он смотрел на меня, не делая попыток увернуться. Наверняка не знал, что есть сотни приемов, как вот из такого неудобного положения прыжком очутиться в трех шагах влево, вправо, а то и у меня за спиной, или даже выбить у меня из рук меч... Да и мало ли что умеют в моем мире, а здесь даже не подозревают, потому он лежал и ждал смерти.

Отвращение к убийству кольнуло сердце. Мои руки медленно опустили меч. Наемник лежит на спине, в глазах бессильная ненависть, но в лице нет страха. Он не понял, почему я сделал шаг назад, даже прислушался: нигде ли не слышится конского топота мчащихся в нашу сторону всадников.

Меч оставался в моих руках, я внимательно следил за поверженным.

– Если можешь встать... то вставай, – сказал я. – У тебя наверняка где-то конь... Подзови и... уезжай.

Он все еще лежал на спине, глаза его с недоверием мерились в мое лицо.

– Что случилось?

– Да так, – ответил я. – Ничего.

Он приподнялся на одном локте. Лицо исказилось, охнул и повалился на спину.

– Ты мой враг, – напомнил он. – И я тебе не сдался

– Я знаю, – ответил я.

Меч мой вернулся в ножны, я отступил на шаг свистнул. Кусты затрещали, мой конь проломился сквозь них, как вепрь через камыши. Я ухватился за седло, голова все еще кружится, а в голове нехороший звон.

За спиной раздался напряженный голос:

– Ах, опять благородство прет из всех дырок? Я не описал даже герб своего клана! И не назвал имя.

– Помню, – ответил я. – Но я и не спрашивал.

Конь отодвигался, он-де привык больше за плугом, я дернул за узду, погрозил кулаком. Стремя болтается, целиком из кожаных ремешков, железом даже и не пахнет. Оттолкнулся от земли, взлетел орлом, а когда подобрал поводья, наемный убийца уже сидел на изрытой нашими ногами земле, растопыренная пятерня упиралась в красную лужу его крови.

– Зачем ты это делаешь? – спросил он озлобленно. – Почему, если герой – то дурак?

– Просто делаю, – ответил я равнодушным голосом. – Живи...

– Я не могу жить обесчещенным, – ответил он гордо. – Я хоть и наемный убийца...

– Что за дурак, – сказал я с отвращением. – Остаться живым – бесчестье? Ты не просил пощады, могу дать расписку. Деньги получил? Вот уходи на пенсию, как собирался. Построй часовню, если деньги девать некуда. Живи, расти детей.

– Ты мог бы забрать моего коня, – продолжил он озлобленно. – Мои доспехи... У меня хороший меч. Или потребовать за меня выкуп. Даже золотом. На мои владения претендовать не сможешь, у моего отца четверо сыновей, я – младший, но выкуп – да, мог бы. Я кое-что скопил, все у моей сестры...

Я подобрал поводья, повернул коня. Разговаривать не хотелось, от слабости мечтал только о чашке крепчайшего кофе, а иначе свалюсь под куст и засну, потому только буркнул:

– Не все меряется золотом... Бывай!

Он крикнул вдогонку:

– Черт бы тебя побрал, герой! Почему ты так делаешь?

– Тебе не понять, – ответил я гордо.

Конь пошел тяжелой рысью, копыта стучали гулко, я не был уверен, что этот придурок меня услышал. Вообще-то я и сам не понял, зачем так сделал. Правильнее бы, конечно, прирезать. Оставлять врага за спиной – дурость. Увы, только дьявол все делает абсолютно правильно...

Глава 18

Прошла еще неделя в бесплодных поисках. На седьмой день вечером я напомнил Гуголу:

– Ты говорил, что у тебя осталось жги-коры... или какой-то новой дряни еще на разок.

Он сказал испуганно:

– Да, но, ваша милость... это последний. Поберечь бы.

– Мы отсюда прямо на юг, – сказал я. – Если не прибьют по дороге... там увидишь целые рощи этих жги-деревьев. Обдери хоть все леса, рощи и отдельно стоящие деревья в отдельно взятых королевствах.

Он вздохнул, но покорно начал готовить снадобье, высыпал в горячую воду, а я наклонился и начал вдыхать, как наркоман или якутский шаман. Долго плавали серые пятна, иногда высвечивались краешки и фрагменты картинок, я успевал увидеть либо замки дивной красоты, либо вид на равнину с высоты птичьего полета, затем проступила стена с угрюмыми гобеленами, изображение раздвинулось до краев миски, а я, напротив, опустил голову ниже, чтобы охватить взором как можно больше.

Тот же огромный тронный зал, здесь в прошлый раз король Конрад отчитывал своих полководцев, изображение под странным углом, словно телекамера прикреплена на уровне самого высокого светильника, впечатление такое, будто наблюдаю действие в изометрической проекции, без всякого 3-D.