Ричард Длинные Руки – воин Господа

– Сэр, – повторил Сигизмунд с великим почтением. – Я счастлив служить сеньору, столь сведущему в воинских хитростях! Обмануть исчадие ада с такой легкостью, заставить его служить себе, выполнять угодную Господу и человеку работу... Сэр Ричард, вы – великий человек!

– Да ладно тебе, – сказал я с неловкостью. – Это не я придумал!

– А кто? – спросил он живо.

Я развел руками.

– Не знаю. У нас это все мальчишки знают.

Он сказал с жаром:

– Тем выше ваша слава, что вы не присваиваете открытие себе! Вы еще более великий человек!

Я застонал, сказал торопливо:

– Ладно, надо собрать еще хотя бы с десяток. Я думаю, что из скорлупок не надо выковывать меч целиком. Достаточно наварить на лезвие узкую полоску. Тогда и гибкость сохранится, и меч будет рубить все с той же легкостью, как вот сейчас зернышко просадило шлем.

Зерна мы собирали полдня, зато набрали две пригоршни. Сигизмунд ссыпал все в отдельный мешочек, тщательно завязал. Гугол проводил их сожалеющим взором. Сигизмунд пообещал лично наварить на мой меч такую полоску, в комплекс подготовки рыцарей входит не только умение слагать стихи, но и умение подковать коня, изготовить себе меч, разжечь костер под проливным дождем.

Пока мы с Сигизмундом разделывали очередную косулю и жарили мясо, Гугол налил в котел воды, всыпал толченую кору дерева, что-то нашептал. Его длинные гибкие пальцы дважды ныряли в эту воду, уже и не воду а липкую смесь. Сигизмунд наблюдал с отвращением. Его рука то и дело дергалась к мечу. Мне показалось что он с трудом удерживается, чтобы не зарубить нечестивого колдуна.

Гугол вскинул голову на грохот моих шагов. Лицо сияло, но в глазах было виноватое выражение.

– Не мог не попробовать, – сказал он торопливо. – Здесь в развалинах нашел такое... такое... что просто и не знаю! Было бы время, все бы исследовал... А так, пока только то, что знаю наверняка.

– Ну-ну, – сказал я. – И что с этим можно? Намазаться?

Он подумал, просиял:

– А это идея! Надо будет попробовать. Но пока наверняка знаю только одно, что если сесть над этим составом и, вдыхая его пар, напряженно думать о ком-то... или о чем-то, то можно его увидеть.

Сигизмунд сказал, задыхаясь от праведного гнева:

– Кощунство! Никто... никто, кроме самого Всевышнего не способен и не смеет предвидеть, заглядывать, смотреть...

Гугол виновато умолк, чуть было не опрокинул тарелку, я сказал поспешно, напоминая, кто в лесу хозяин:

– Речь идет не о предвидении, а о простом заглядывании дальше. Как вот ты с горы видишь дальше, с равнины. Ладно, я сажусь. А пар не ядовитый?

– Н-н-нет, – произнес Гугол с заминкой. – Я не пробовал, правда, но мой учитель на моей памяти несколько раз смотрел. И – ничего.

– Гляди – пригрозил я. – Если вдруг сдохну, то прибью, не пожалею.

Запах щекотал ноздри, я ожидал каких-то глюков, видений, но в мутной воде появилось светлое пятно начало раздвигаться, как диафрагма старинного цифрового фотоаппарата. Я увидел черно-белое изображение, как в довоенном кино, однако диафрагма расширилась до краев миски, света прибавилось, появился цвет, я узнал тронный зал дворца Арнольда.

Занавески колыхались под свежим ветерком, но Конрад метался по огромному залу, как лев в тесной клетке, которую окружила гогочущая толпа простого люда. Лев в ярости, а они тычут его под ребра длинными палками, хохочут, когда он рычит и бросается на железные прутья, ревет и грызет металл.

Дверь распахнулась, по ту сторону стоял Юбенгерд.

Конрад в ярости обернулся к нему.

– Чего застыл? Давай сюда! Докладывай! Юбенгерд почти вбежал, вытянулся, торопливо заговорил:

– Наши гарнизоны заняли казарму на перевале. Там горная река, я велел построить широкий мост. Это привлечет симпатии местного населения, а для нас – удобная переправа. Как только ваше величество захочет... если захочет, двинуть свои победоносные войска дальше...

Конрад нахмурился, прорычал зло:

– Что ты о каких-то мостах!..

– Понимаю, ваше величество, – сказал Юбенгерд еще торопливее. – Наши войска расквартировались в богатой долине, где за зиму передохнем, соберем обозы, а затем сможем всей массой двинуться на земли Тер Овенса...

Он осекся, умолк, ибо король повернулся к нему всем туловищем, яростный и взбешенный, с горящими, как у льва при виде добычи, глазами.

– Что ты про какие-то мелочи! – прогремел он. – Не понимаешь? Я отовсюду слышу, что своей победой обязан великодушию Арнольда! Он-де настолько благороден, что отказался от трона, только бы сохранить жизни своих подданных!.. Ха-ха, как будто не высшая слава, честь и цель для мужчины – красиво пасть на поле брани; и вот теперь я хожу, как оплеванный... Моя великая победа над вековым врагом превратилась в черт знает что!

Юбенгерд вздрагивал от раскатов громового голоса, вытягивался, подбирал живот и выпячивал грудь, но голову откидывал назад, словно король вот-вот вцепится зубами в его лицо.

– Ваше величество, – наконец проронил он, – стоит ли обращать внимание? Поговорят, забудут...

– Забудут?

– Да, ведь простолюдины...