Ричард III. Последний Плантагенет

Праздник намечался небывалый. Дик разослал огромное количество новых приглашений всем тем, кого хотел видеть на своей коронации. На этом торжестве он намеревался примирить Ланкастеров и Йорков, поэтому составил список приглашенных с таким расчетом, чтобы от каждой партии присутствовало равное число гостей. Также он оповестил правителей Европы. В числе прочих приглашение было отправлено и во Францию.

Он догадывался, каков будет ответ. В своем письме к Людовику XI герцог написал с легкой иронией:

«Я надеюсь, что с моим посланником, предъявившим гарантии моего благорасположения, Вы сообщите мне о Ваших истинных и конечных намерениях…»

Однако ответные слова превзошли самые смелые его ожидания. Король Франции Людовик XI обвинил короля Англии Ричарда III в убийстве сыновей Эдуарда IV и отказался приезжать на торжества к узурпатору.

Законно избранный король лишь пожал плечами на подобное заявление. С Эдвардом он говорил вчера, и юноша всем казался доволен.

Дик оставил послание Людовика без ответа. Вышел в коридор и направился к покоям королевы. Анна как раз примиряла коронационное платье. Наряд и драгоценности ослепляли. В них женщина казалась особенно хороша, хотя Ричард любил ее и в скромном платье, и даже в жутких обносках, в которые давным-давно обрядил ее герцог Кларенс.

– Анна, – он шагнул к ней, прикоснулся к бледной руке супруги и поднес ее к своим губам.

– Дикон, ты все же назначил на должность сопровождающей дамы Маргариту Бофорт? – будущая королева нахмурилась. Надменного вида худощавую пожилую женщину с циничной улыбочкой и холодными, злобными, как у змеи, колючими глазками Анна невзлюбила с первого взгляда. – Она будет поддерживать мой шлейф и сверлить взглядом спину.

Анна скривилась. Вышло это у нее настолько умилительно, что Ричард не сумел сдержать улыбки.

– Это будет единственным испытанием, через которое тебе придется пройти, – заверил он. – Обещаю.

Супруга улыбнулась:

– Если тебе угодно.

– Того требуют придворные отношения…

Анна покачала головой и, не удержавшись, зарылась пальцами в его волосы. По ее мнению, супруг совершенно не знал, о каких отношениях ведет речь. Урожденная Невилл чувствовала, на кого полагаться нельзя. Ей не нравился герцог Бэкингем, которого Ричард приблизил к себе и наделил полномочиями сверх всякой меры. Игрок и авантюрист, он казался ей ненадежным. Томас Стенли – слишком кроткий и тихий на вид – тоже не вызывал доверия. Не нравился ей и Генри Перси, граф Нортумберленд, – вечно отмалчивающийся и отводящий глаза в сторону.

Вот только герцогиня зареклась говорить о своих тревогах Ричарду. Стоило ей рассказать о своих подозрениях, касающихся Перси, муж тотчас оказал тому особое доверие. Лорду Томасу он поручил держать скипетр на коронации.

Постепенно Анна поняла: Ричард хочет доказать и себе, и другим, что демонстрацией доверия можно добиться исключительных результатов, – неблагонадежного человека усовестить, сделать честным, преданным, благонадежным… Отец, несомненно, посмеялся бы над подобным и назвал бы Дика наивным мальчишкой. Возможно, даже смог бы убедить отказаться от столь опасного поведения. Вот только граф Уорвик погиб, и уже давно.

Почти отчаявшись изменить что-либо, Анна рассказала обо всем Френсису Ловеллу, своему спасителю. Но услышала от него один-единственный ответ:

– Я буду защищать короля до последней капли крови.

– Вот только этого, боюсь, может оказаться недостаточно! – всплеснула руками Анна.

Тем не менее коронация прошла блестяще. О ней много говорили, многое писали. И самым блистательным на ней оказался молодой король. Когда Ричарда обнажили до пояса для обряда миропомазания, чтобы в соответствии с ритуалом окропить елеем его плечи, спину и грудь, вздох восхищения пронесся по залу. Многие дамы позавидовали тогда леди Анне. Молодой монарх был безупречно сложен и красив до безумия.

Эту небольшую заминку в церемонии не преминули зафиксировать придворные хронисты в своих трудах.

* * *

В зал для аудиенций медленно вошел молодой человек, ничем на первый взгляд не выдающийся и даже неприятный и отталкивающий внешне. Людовику он напоминал менялу или карточного шулера. Неясное раздражение вызывали хитрый и жесткий прищур и привычка поджимать губы.

Хенрих Тьюдор производил отвратительное впечатление. Кроме того, он был почти безроден, несмотря на громкий титул графа Ричмонда. Дальний отпрыск побочной ветви от незаконнорожденного потомка безумных французских королей – правнука Карла VI Безумного и внука его дочери, безумной Екатерины Валуа.

Вдова Генриха V Ланкастера забеременела от своего надзирателя – Оуэна Тьюдора, ставшего из-за этого «сводным братом» слабоумного короля Генриха VI, внуком которого по линии отца и оказался Хенрих Тьюдор. Родословная его матери, Маргариты Бофорт, была еще хуже: она являлась продолжательницей побочной линии Ланкастерской династии – представительницей ветви бастардов.