Ричард Хукер

– Для такого хорошего пацана как ты, – заявил Дюк – провалимся, но найдем, раз уж ты на эт-та решился.

– Да, я решился. Мне только нужно завещание составить. Дюк, можешь рассчитывать на проигрыватель. Я закрываю Клинику завтра утром. И тогда завтра вечером… того. Вы приходите. Выпьем, и я съем черную капсулу. Или две.

Добрый Поляк вышел. За ним последовал Ястреб.

– Смените меня через три часа, – проинструктировал он соболотников на выходе. – Придется следить за этим чудиком, пока это не кончится.

На следующее утро о намерениях Уолта узнал и Генри. Он сильно переживал, и строил планы эвакуации Поляка, зачем и пришел в Болото.

– А что с ним, черт возьми, случилось-то? И почему на меня сваливаются все главные сумасброды со всей нашей Армии? Где мне теперь нового зубного найти?

Ловец был в Зубной Клинике в качестве сиделки, а Дюк и Ястреб отговаривали Генри от его планов эвакуации.

– Вам, эт-та, не надо его отсылать, Генри, – заявил Дюк, – Он от этого оправится.

– Боже, Генри, – поддержал Ястреб – Если ты его спровадишь, то какой-нибудь псих терапевт его электрошоком тряхнет пару раз, да и отправит в другую часть. Мы электричеством его и тут вылечим.

– Нет уж, ребята, – возразил Генри. – Тут дело серьезное. Если он сбрендил от работы, мне конца лекций не услышать.

– Генри, не мне тебе говорить, – продолжил Ястреб, – о великой чести, оказываемой нашему заведению присутствием Гордости. Более того, Гордость является сильнейшей рекламой, когда либо выпавшей на долю военной душевой палатки. Ты же понимаешь что наш персонал и войска со всех окрестностей приходят манимые созерцанием Гордости Хамтрамака, и таким образом они стали самыми отмытыми солдатами в Корее. Генри, во имя санитаризации и персональной гигиены, дай нам сроку в двадцать четыре часа, чтобы вылечить Доброго Валдовски.

– Да, Генри, – подключился Дюк, – Дай нам, пожалуйста, сроку…

– Ваше безумие заразно, и я тоже рехнулся, раз уж позволяю вам его лечить. Валяйте, лечите, только выпустите меня отсюда! – проорал он, уходя.

– Ну и как мы его собираемся излечить? – спросил Ястреб у Дюка.

– Проще простого, сказал Дюк, – Как и обещано, найдем ему какую-нить черную капсулу, натолкаем в нее штук пятнадцать гранул амитола, напоим его и дадим её проглотить. Думаю, когда он проснется – все будет в порядке.

– Тогда лучше бензедрин или что-нибудь на подхвате держать, на случай если он долго не просыпаться будет.

– Ну да, наверное.

– Только надо бы поторжественней все организовать. Лучше уже сейчас этим заняться. Начнем с подготовки Даго Красного.

Они просеменили к палатке капеллана, зашли и вскрыли две банки пива.

– Как Ваши овцы, несчастный святоша? – спросил Ястреб, – Что там от Папы слыхать?

– Зачем пожаловали, развратники?

– Мы Вас… эт-та, пришли на последний ужин пригласить, – объяснил Дюк.

– Добрый Поляк , – продолжил Ястреб, – собрался на тот свет в районе одиннадцати вечера, и выразил желание перед путешествием преломить хлеб и разделить вино со своими друзьями и корефанами. Он так же высказал просьбу, чтобы несчастный святоша Мулкахи пришел готовый произвести последнее причастие согласно обрядам Церкви Трясущих Чётками. А то он боится что в последнее время без особого воодушевления относился к Церкви, вот и хочет чтоб Вы ему чуток полозья смазали.

– Ну что мне сделать, чтоб вы меня оставили в покое? Что вы мелете? – слабо запротестовал Даго.

– На полном серьезе, Красный, – ответил Ястреб, – Добрый решил встать на вечный причал. А мы не хотим, чтоб его услали, потому что он хороший, он нам нравится, и он нам еще нужен. И надеемся ему мозги вправить, только нужна Ваша помощь.

– А что от меня требуется-то?

– Именно то, что мы и говорим. Приходи, поужинаем, выпьем немного, потом ты поколдуешь в точности так как обычно это делаешь, и самое главное – спокойно относись ко всему, что увидишь или услышишь.

– О'кей. В этом случае я вам доверяю, – согласился Отец Мулкахи. – Только молюсь о том, чтобы Начальник в Риме не прослышал об этом.

– Черта с два я ему расскажу! – пообещал Ястреб.