Ричард Лаймон. Ночь в тоскливом октябре

Машина резко вильнула в нашу сторону, пересекла разделительную полосу и выехала на встречную рядом с нами.

— Ты знаешь, кто это? — спросил я.

— Машину не признаю.

— Чудесно.

Лобовое стекло, должно быть, было тонированным. Я не видел ничего сквозь него, кроме смутного очертания водителя.

— Готовься бежать, — сказала Кейси. — На всякий случай.

Машина остановилась на обочине. Водительское боковое стекло, еще гуще затонированное, не показывало ничего, кроме отражения. Но оно медленно поехало вниз.

Знакомый голос окликнул:

— Скажи-ка, старина, а злая судьба тебя потрепала, я погляжу. Могу я предложить тебе свой экипаж?

— Киркус?

Его лицо появилось в открытом окне.

— К твоим услугам, Эдуардо. И к вашим, прекрасная юная дева. Рудольф Кирус, собственной персоной. Приятели как правило зовут меня просто Киркус. Или Капитан Киркус, если питают склонность к забавам.

— Я Кейси, — сказала она.

— Кейси, Кейси… Так это ты — та самая обольстительная красавица, что украла сердце нашего Эдуардо! И действительно чудо как хороша. Оно и не мудрено, что парень лишился от тебя рассудка.

— Ты что тут делаешь? — спросил я.

— Сия ночь полна престраннейших событий.

— Я заметил.

— Как твой котелок себя чувствует?

— Не очень.

— Мои искреннейшие извинения.

— Чего ты хочешь, Руди?

— Поехали со мной.

— Мы спешим, — сказал я. — Нет времени на твои игры.

— Я не знаю, что происходит, — сказал он, полностью лишившись своего манерного акцента, голосом уже абсолютно обычного парня, — но должен кое-что тебе показать. Поехали. Оба садитесь. Я вас отвезу.

Я поглядел на Кейси.

Она кивнула.

Я быстро подбежал к задней двери машины, открыл ее и забрался на сиденье. Кейси залезла вслед за мной и захлопнула дверь. Киркус глянул на нас через плечо, затем повернулся вперед и выехал на дорогу.

— Я чувствовал себя ужасно после нашего… нашей небольшой размолвки сегодня. Было очень стыдно за себя.

— Без проблем, — сказал я.

— О, но это проблема, — он, похоже, постепенно вновь напускал на себя обычную Киркусовскую маску. — Я знаю, что это так. Мое сердце не находило покоя, когда ты ушел… вырвался из моих лап, если угодно. И я поспешил домой, чтобы зализать раны и… в общем, долго ли, коротко ли, но я обнаружил в себе необоримое желание извиниться, исправить досадное происшествие между нами, если это возможно… и так скоро, как возможно. Ты упомянул пончиковую Данди как твое место назначения. Надеясь найти тебя в том царстве сладкой сдобы, я позаимствовал у друга машину и поехал в упомянутое заведение. Тебя там, разумеется, не оказалось.

— Мы как раз сейчас туда направлялись.

— Да, что ж. Я прибыл в заведение довольно давно. Ожидая, что ты в любой момент можешь явиться, я присел за столик, дабы скоротать время за чашечкой чая с круассаном, и принялся ждать. Я ждал, и ждал, и ждал… уж полночь близилась, а Эдуардо все нет.

— Меня кое-что задержало, — сказал я.

— По всей видимости. Что ж, я не мог сидеть там бесконечно. Люди начинали странно на меня поглядывать. Подозрительные личности приходили и уходили. Довольно ужасное местечко, вообще-то.

Глядя в окно, я увидел, что мы были всего в квартале от пончиковой.

— Ты нас туда везешь сейчас? — спросил я.

— В некоторой мере, — ответил Киркус. — Видишь ли, через какое-то время я наконец оставил свой пост. Однако, направляясь к автомобилю, я столкнулся с премного любопытным зрелищем.

— Каким?

— Увидишь сам. — притормозив, он свернул к обочине. Подъехав к самому бордюру, он миновал фонарный столб и паркомат, а затем узкую темную подворотню, в которую я убежал, спасаясь от Рэнди ночью вторника.

Подъехав почти вплотную к багажнику припаркованной машины, он остановился.

— Вылезайте, — сказал он. Его дверь распахнулась, и он выпрыгнул на улицу.

Я распахнул заднюю дверь, выбрался на тротуар, затем придержал дверь для Кейси.

— Побыстрее, старина.

Когда Кейси вылезла из машины, я захлопнул дверь. Затем взял ее за руку, и мы повернулись к Киркусу.

Он стоял лицом к витрине антикварной лавки.

Вглядывался внутрь.

Глядел на старых манекенов, которые столь гнетуще подействовали на меня когда-то. Ретт и Скарлет, застывшие во времени. Всегда почти такие же, как вчера, но всегда постепенно разлагающиеся. Ретт лишился половины своих усов. Скарлет стояла рядом с ним в своем безвкусном красном платье, похожая больше не на героиню «Унесенных ветром», а на эмансипе времен Ревущих Двадцатых… Скорее Зельда Фицджеральд, чем Скарлет О’Хара.

Только сегодня на ней не было блестящего красного платья с бахромой.

На ней было облегающее вечернее платье изумрудно-зеленого цвета. Глубокое декольте доходило почти до талии, открывая длинный, сужающийся книзу треугольник голой кожи. Левая нога почти полностью обнажена в боковом разрезе.

— Она обычно не в этом платье, — сказала Кейси.

— Платье почти как у Айлин, — пробормотал я.

— Не почти, — сказал Киркус, — а полностью идентичное.

— Могут быть и другие…