Ричард Львиное Сердце

И воспылало неистовство в Ричарде. «Вооружитесь и следуйте за мной, — сказал он тогда своим воинам. — Отомстите за неправды, которые еретик сей совершил пред Богом и нами, угнетая невинных и отказываясь отпустить их на свободу. Но тот, кто отказывается вершить дела по справедливости, да будет принужден к тому силою оружия, и я вверяюсь Богу, и да дарует Он нам ныне победу над императором сим и народом его».

Еще живописнее эта история выглядит у Амбруаза, бывшего очевидцем происходившего тогда и облекшего свое свидетельство о виденном в рифмы. Этот эпизод оказался настолько важным и в жизни самого Ричарда, и в истории дальнейших отношений между Англией и Ближним Востоком, что не будем отказывать себе в удовольствии и хотя бы прозой перескажем повествование Амбруаза.

«Было то утром в понедельник, когда Бог уготовил дело, которое, по воле Его, совершил король: Он пожелал, чтобы король забрал потерпевших кораблекрушение, освободил свою сестру и вызволил свою подругу. Обе они проклинали день, в который попали сюда, ибо император пленил бы их, если б смог. Когда король захотел захватить порт, не было недостатка в людях, желавших ему воспрепятствовать, ибо император сам был на берегу вместе с народом, который он смог только собрать за серебро и по приказу. Король призвал одного посланца и отправил его в лодке к земле с учтивой просьбой к императору вернуть пострадавшим от кораблекрушения паломникам то, что у них было, и возместить нанесенный ущерб, который он им причинил. Тот же насмехался над посланниками до полной потери рассудка. Он так и не пожелал дать более пристойный ответ, но лишь ворчливо и злобно насмехался. Посланник быстро возвратился назад и пересказал все это королю.

Когда же король увидал, что над ним так посмеялись, он сказал своим людям: „Вооружайтесь!“ Они немедля повиновались и не стали зря тратить время. Он велел им грузиться во всеоружии на шлюпки своих кораблей. Отправил он добрых рыцарей и отважных арбалетчиков. У греков тоже были арбалеты, а их люди все стали подвигаться поближе к берегу, и у них было пять галер во всеоружии. В городе Лимасол, где начался бой, у них не осталось ни единой двери, ни единого окна, откуда бы не стреляли из лука, ни бочки, ни защелки, ни засова, ни щита, ни старой галеры или старой баржи, балки или доски или ступеньки; всё они стащили на берег, чтобы нападать на паломников. Собравшись во всеоружии на берегу, самые надменные люди, которых только знает этот свет, с плюмажами и знаменами богатых цветов, верхом на мощных огромных конях и на крупных мулах, могучих и прекрасных, они красовались перед нами и шикали на нас, как на собак; но скоро им пришлось поубавить спесь. Мы были в худшем положении, ибо мы наступали с моря, нам было тесно в наших битком забитых маленьких барках, мы были отягощены колебанием волн и всем бременем нашего тяжелого оружия. Мы были пешими, и в их стране. Но воевали мы лучше».

И Амбруаз завершает свой рассказ: «Что вам еще сказать? Через пятнадцать дней, и я не лгу, Бог возымел все воздаяние свое, а король имел Кипр в своем распоряжении и во власти франков».

Он рассказывал еще, как стрелы сыпались на бойцов, словно ливень на посевы. Ричард, который именуется тут «великолепным победителем — magnificus triumphator», выказал такую сноровку, что «если бы ночь не настала слишком скоро, он захватил бы императора, живым или мертвым». Но, не зная горных дорог и тропинок, он не стал утруждать себя преследованием разбежавшихся уроженцев этой земли; вместо этого он вернулся в опустевший город Лимасол с огромной добычей, заключавшейся «как в людях, так и в животных». В тот же день Иоанна и Беренжера, остававшиеся на корабле в бедственном положении, смогли войти в порт в сопровождении королевского флота.

И это еще не все. Услыхав, что император и его люди рассеяны где-то милях в пятнадцати, Ричард еще до рассвета выступил с войском и, не поднимая шума, подкрался к тому месту, где расположились лагерем императорские силы и где все еще спали. Византийцы были разбужены страшными воплями нападающих и впали в оцепенение, не зная, что делать и куда бежать. Сам император ускользнул со считаными приближенными, оставив на произвол судьбы все свои ценности: сокровища, коней и весьма красивый шатер, а вдобавок еще и императорский штандарт, расшитый золотом. Король Англии незамедлительно решил принести его в дар святому Эдмунду, прославленному мученику.

На следующий день, 9 мая, часть сеньоров Кипра явилась к Ричарду и, оставив залог, поклялась ему в верности против императора и против всех его людей. Наконец, 11 мая на остров прибыли несколько важных лиц из Палестины: Ги Лузиньянский, носивший вместе со своим братом Жоффруа титул короля Иерусалимского, Онфруа де Торон, Раймон, принц Антиохийский, со своим сыном Боэмундом, графом Триполийским, и Лев, брат и кузен Рубена, князя Армянского; все они объявили себя «людьми короля Англии» и поклялись ему в верности.