Риф

На тренинге тебя окружают такие же уставшие и запутавшиеся люди, на сцену выходит «психолог», или, как его там называют, «учитель». Он очень весел, харизматичен, рассказывает тебе о том, что нет ничего важнее семьи, и о том, что все наши проблемы лежат в нашем прошлом. И главная наша проблема – плохие воспоминания. Довольно очевидные мысли, но тут и кроется подвох – потому что дальше начинается игра в наперстки. Если кто-то пытается уйти с семинара, его громко и шумно стыдят. Это делается специально, показательная порка, чтобы остальные сидели тихо и знали, что их ждет, если попытаются уйти. Это отличный способ заставить всех досидеть до конца. Тех, кто приходит на второй тренинг, – а на него приходит большинство, потому что сами тренинги устроены как мыльные оперы: каждый заканчивается «клифхэнгером», обещанием, что уж в следующий раз вам раскроют все тайны мира, – «учитель» говорит цитатами из Эйнштейна и Канта, и это не фальшивые цитаты, они просто вырваны из контекста и чаще всего означают совершенно не то, о чем говорит человек на сцене. Он говорит, что на самом деле «прошлое» и «время» – всего лишь конструкты нашего ума, они как шоры, как специальные ограничивающие нас очки, но большинство людей в мире слишком «замкнуты в себе» и потому не могут «освободиться». И вот тут начинается самое интересное – следующий логический разрыв – жертве рассказывают, что прошлое на самом деле не закреплено раз и навсегда, его можно переписать. Если у вас испортились отношения с близкими, то есть способ исправить это, говорит «учитель». Нет, вам не нужно пытаться решить проблемы – к чему эти сложности, правда? – ведь если вы войдете в «Чащу» – вот тут впервые возникает «Чаща», – то в перспективе сможете редактировать прошлое, отменять свои – и даже чужие – грехи. На этом этапе человека, пришедшего на тренинг по «общению с родными», окончательно от родных отрезают, – идея избранности и обладания тайным знанием настолько соблазнительна, что вытесняет из головы все остальное. Это звучит дико, казалось бы, как вообще можно поверить в такое, правда? Но поставьте себя на место жертвы – если вас на протяжении недели часами держат в душных помещениях, берут измором и откровенно унижают тех, кто пытается уйти, эффект усиливается в разы. У всех у нас за плечами есть поступки, которых мы стыдимся и о которых жалеем, и «учитель» обещает, что в перспективе, если мы все будем делать правильно, мы сможем отменить свои грехи, переписать себя, обновиться.

Затем рассказывают притчу о двух оленях – это важная часть их мифологии. Идущие через лес олени используют рога для защиты или нападения, отбиваются от волков. И чем дальше они идут сквозь чащу, тем тяжелее и ветвистее становятся их рога и начинают тяготить голову, цепляются за ветки и мешают идти. Тогда один из оленей понимает, что дойти до конца можно лишь отбросив рога, избавившись от бремени. Второй не согласен с ним, он гордится рогами, их размером и красотой. В итоге второй, слишком гордый и самовлюбленный олень застревает рогами в ветвях акации и умирает. А тот, другой, отбросивший рога олень, доходит до конца, отращивает новые рога и с ними входит в Царствие Небесное.

Осипов сделал паузу. Таня с Лерой переглянулись.

– Про царствие небесное – это прям сильно, – сказала Лера.

– На этом и строится «учение» Гарина, – продолжил Осипов. – Он читает проповеди о том, что прошлое – это багаж, важный лишь до определенного момента, и у каждого в жизни есть этап, когда от прошлого нужно избавиться. Он учит, что мы всегда можем «восстать», отбросить то, что нас тяготит, то, что мешает идти дальше – избавиться от «плохой» памяти и оставить только «хорошую». Только героизм и радость, никакого стыда, никаких сожалений. Сам он, конечно же, любит рассказывать, что раньше был совсем другим, но смог переписать себя целиком, и поскольку он щедр, бесконечно щедр, он решил нести это знание людям. Но не всем, только избранным, только тем, кто готов открыться ему; знанием, позволяющим не просто контролировать былое, но и менять его, делать бывшее небывшим. А потом жертва переезжает в «Чащу», на территории которой плохие воспоминания не просто запрещены, это страшный грех, за который жестоко наказывают. К нам уже поступали жертвы Гарина. Люди, потерявшие близких – в трагедиях, в автокатастрофах. Он обещал им, что они смогут переписать события тех дней, отменить трагедию.

– Погодите-ка, он что, обещал воскресить их?

– И да, и нет. Он обещал «отредактировать» их, – Осипов заметил удивленный взгляд Тани и пожал плечами. – Это он так называет: «редактирование». На самом деле это обыкновенное эмоциональное насилие. Вместо того чтобы прорабатывать тяжелые воспоминания, он силой заставляет людей забывать.

– Разве можно заставить кого-то забыть?

– Если тебя заставляют весь день батрачить в поле, у тебя просто нет времени на воспоминания. А если ты все равно смеешь быть несчастным, могут и в подвале запереть, и в яму сбросить.

– Погодите, а если известно об издевательствах, почему его еще не арестовали? – спросила Таня.