Рифейские горы

А ещё был окончательно решён день отправки. Все ждали его, кто-то с радостью, кто-то с нетерпением, кто-то в предчувствии скорых перемен. Ждали, но растерялись. У каждого нашлись неотложные, важные дела, которые надо было успеть доделать.

Лидас вечером, накануне отплытия, отправился навестить обеих своих женщин. Обнял и поцеловал Стифою, подержал на руках малышку. К Айне же шёл без особой радости. Да и она встретила своего мужа отнюдь не радостной улыбкой.

— Ещё не спишь? — Лидас не стал проходить слишком далеко. Комната, их общая спальня когда-то, стала ему чужой, здесь он чувствовал себя неуютно.

— Нет, как видишь. — Айна небрежно плечом дёрнула. Она стояла у кроватки сына, поправляла одеяльце, подняв глаза, спросила:- Едете завтра?

— Да, рано утром. Вот… зашёл попрощаться… — Лидас держался скованно. Подумать только, какой огромной стала пропасть между ними, пропасть отчуждения. Они чужие друг другу настолько, что не знают, о чём говорить. Даже сейчас, в такую минуту. А вдруг эта встреча — последняя? А если я не вернусь?

Лидас при мысли об этом губы поджал, закусил нижнюю чуть ли не до крови.

Она даже сейчас смотрит на тебя с таким осуждением, с такой враждебностью, будто это ты предатель и преступник. Почему так? Почему?

— Когда я вернусь, мы обсудим процедуру развода. А я решу, что делать с… — не договорил, остановив глаза на детской кроватке, и повторил, немного помолчав:- После того, как я вернусь!

Повёл плечом и повернул голову так, будто собрался уходить.

Отец Всемогущий! Какие вы стали чужие! А раньше? Ты помнишь? К её ногам готов был броситься при малейшем взгляде. А сейчас она смотрит на тебя с безразличием, и это тебя даже не трогает никак. Ни за сердце, ни за душу!

— А он… он вернётся? — Вопрос вырвался у Айны сам собой — и Лидас обернулся на голос. Увидел её лицо, оживлённое надеждой, знакомый блеск в глазах — она вся на какой-то миг стала той, какой он знал её, знал и любил, и при виде такой реакции внутри шевельнулась приглушённая, задавленная другими заботами и огромной силой воли сила — ревность.

Как она смеет та́к вести себя? На твоих глазах! Она ничего не стыдится, ничего и никого, даже своего законного, данного богами мужа. И какая необыкновенная уверенность во всём, что она делает. Откуда она берёт эти силы? Чтоб жить, идти против всех, чего-то ещё требовать, на что-то надеяться?

— Я могу верить, что мы с ним ещё увидимся? — снова спросила Айна, подходя ближе к Лидасу. Его молчание и особенно взгляд говорили лучше любых слов.

— Верь… — Лидас отвёл глаза со странной, не знакомой ей усмешкой, когда двигается только левая сторона губ. — Если тебе от этого будет легче…

— Лидас, как ты можешь так? — Айна не удержалась от возмущения.

— А ты? Как можешь ты интересоваться судьбой своего любовника у меня? У меня — своего законного мужа? — Лидас не закричал, усилием воли сдержался. Но разозлился так, что румянец на скулах появился, и смотрел не сердито — зло. Чуть прищуренные глаза глядели с осуждением. И Айна не выдержала, отвела взгляд, опустила голову, глядя на переплетённые пальцы прижатых к груди рук.

— Если б ты только хоть немного понимал меня… — начала осторожно, но Лидас перебил её:

— Я пытался, Солнцеликий тому свидетелем! Но эта связь… Нет! Такой подлости нет оправдания… Я ещё не знаю, что будет с тобой… С тобой и с этим ребёнком. Буду решать, когда вернусь… Одно могу сказать точно: варвара своего ты не увидишь больше!

— Но Лидас… — она выдохнула эти слова со стоном. — Я слышала, Кэйдар пообещал ему жизнь…

— Это ложь! Я не оставлю его жить… Я сам убью его, если раньше этого Кэйдар не сделает…

— Но Лидас… — Айна повторила свои же слова, но теперь с мольбой, со страхом. — Ведь Айвар спас тебя однажды. Ты помнишь? От тех беглых…

— Он всего лишь выполнял свою работу! — Лидас, чувствуя, что повторяет слова Кэйдара, сказанные им когда-то, нетерпеливо переступил на месте, повёл подбородком. Сама тема разговора раздражала его. Не за этим он шёл! — И вообще, хватит об этом говорить! — Повернулся уходить, но Айна поймала его за руку, сжала пальцы в обеих ладонях, заговорила быстро, торопливо, боясь, что не успеет сказать, что он не станет слушать:

— Лидас, пойми, это я одна во всём виновата! Я одна! Я ревновала… Я хотела отомстить тебе… Этот мальчик виноват лишь в том, что он попался мне тогда на глаза… Я сама ему себя предложила, понимаешь ты это?! А сейчас… Сейчас я люблю его! Я жить не смогу без него… И если ты будешь виноват в его смерти…

— Опомнись, Айна! — Лидас вырвал свою руку, изумлённо сверкнул глазами. — Что ты говоришь? Ты сама хоть понимаешь, что́ ты говоришь?

— Лидас, прошу тебя… — Айна плакала беззвучно, смотрела на него ослепшими от слёз глазами и даже не моргала, прижимала ладонь тыльной стороной к губам, шептала невнятно, с мольбой:- Меня одну наказывай… Как хочешь! Я виновата… Но он не при чём… Он столько раз рассказать тебе хотел… признаться во всём…

— Хватит! — Лидас отступил. — Будет суд — там всё расскажешь, а я не судья тебе…