Рифтеры

Она неожиданно наклонилась вперед, лицо оказалось буквально в нескольких сантиметрах от барьера.

– Как вы думаете, кто мы такие, Скэнлон? Как считаете, стали бы мы размышлять о таких вариантах, если бы имели другой выход? Все корпы, генералы, главы государств – мы делаем это, просто потому что злы? Что нам на все наплевать? Вы так о нас думаете?

– Я думаю, – сказал Скэнлон, вспоминая, – что мы не имеем ни малейшего контроля над тем, кто мы есть.

Роуэн выпрямилась, указала на рабочий планшет перед собой.

– Я собрала все, что у нас есть по вирусу, здесь. Вы можете получить доступ прямо сейчас, если хотите. Или можете просмотреть материалы в… в ваших апартаментах, как вам будет угодно. Может, вы получите ответ, которого у нас нет.

Он уставился прямо на нее:

– У вас взводы игрушечных солдатиков работают с информацией неделями. Почему вы думаете, что я добьюсь чего‑то, что не нашли они?

– Я думаю, что вы должны попробовать.

– Ерунда.

– Информация здесь, доктор. Вся.

– Вы ничего мне не даете. Просто хотите, чтобы я снял вас с крючка.

– Нет.

– Думаете, можете меня одурачить, Роуэн? Думаете, я посмотрю на кучу цифр, в которых совершенно не разбираюсь, и в конце концов скажу: «Ох, да, теперь я все понимаю, вы сделали единственный моральный выбор, чтобы спасти жизнь в том виде, в котором мы ее знаем. Патриция Роуэн, я прощаю тебя»? Думаете, этот дешевый трюк поможет вам выбить из меня согласие?

– Ив…

– Вот почему вы тратите свое время здесь, внизу. – Скэнлон почувствовал неожиданное головокружительное желание рассмеяться. – Вы со всеми это проделаете? Зайдете в каждый пригород, который обрекли на уничтожение, и, ходя от двери к двери, будете говорить: «Нам так жаль, что вам придется умереть для общего блага, и мы будем спать лучше, если вы скажете, что все в порядке»?

Роуэн словно обвисла в своем кресле.

– Может, и так. Согласие. Да, возможно, вот что я сейчас делаю. Но никакой разницы не будет.

– Это точно, никакой на хрен разницы.

Роуэн пожала плечами. Абсурдно, но она выглядела побежденной.

– А что насчет меня? – спросил Скэнлон через какое‑то время. – Что, если энергия вырубится в ближайшие шесть месяцев? Каковы шансы на дефектный фильтр в системе? Вы можете себе позволить оставить меня в живых, пока ваши солдатики не найдут лекарство, или модели сказали, что это слишком рискованно?

– Я честно не знаю, – ответила Патриция. – Это не мое решение.

– А, ну естественно. Ты просто следуешь приказам.

– Нет приказов, которым надо следовать. Я просто… ну, я уже вне юрисдикции.

– Вы вне юрисдикции.

Она даже улыбнулась. Буквально на мгновение.

– Так кто принимает решения? – спросил Ив вполне обычным тоном. – Могу ли я взять у него интервью?

Роуэн покачала головой:

– Не «кто».

– Вы о чем?

– Не «кто», – повторила Патриция. – Что.

РАКТЕР [45]

Все они были из высшего класса. Большинство членов вида радовались, если просто переживали мясорубку; а эти люди ее спроектировали. Корпоративные боссы, политики или военные, они были лучшими из бентоса, сидели над грязью, которая уже погребла всех остальных. И вся объединенная безжалостность, десять тысяч лет социального дарвинизма и еще четыре миллиарда классического не смогли вдохновить их на принятие необходимых решений.

– Локальные стерилизации прошли… нормально, поначалу, – сказала Роуэн. – А потом проекционные расчеты поползли вверх. Для Мексики дела могли пойти совсем скверно, они могли потерять все Западное побережье, прежде чем зачистка кончится, а это все, что у них сейчас осталось. У них не было ресурсов провести операцию самим, но они не хотели, чтобы на курок нажимали в Н’АмПасифик. Сказали, что это даст нам несправедливое преимущество в Северо‑Американской зоне свободной торговли.

Скэнлон улыбнулся чуть ли не поневоле.

– А потом Танака‑Крюгер перестала доверять Японии. А Колумбийская гегемония перестала доверять Танаке‑Крюгер. И тут еще китайцы, они, естественно, не доверяли никому, с тех пор как Корея…

– Семейный отбор.

– Что?

– Верность роду. Это вшито на уровне генетики.

– Но это не все, – вздохнула Роуэн. – Оставались и другие проблемы. Неприятные вопросы… совести. Единственным решением было найти полностью незаинтересованную сторону, кого‑то, кому бы все поверили, кто мог бы сделать работу без фаворитизма, без жалости…

– Вы шутите. Вы сейчас пытаетесь меня одурачить.

– …поэтому они отдали ключи умному гелю. Даже это стало поначалу трудным решением. Им пришлось вытащить его из сети наугад, чтобы никто не мог заявить, что мозг предварительно обработали, и каждому члену консорциума пришлось поучаствовать в командном обучении. А потом еще был вопрос снабжения геля полномочиями предпринимать… необходимые шаги автономно…

– Вы отдали контроль умному гелю? Зельцу?

– Это был единственный выход.

– Роуэн, эти штуки чужие!

Она фыркнула:

– Не настолько, насколько вы думаете. В первую очередь он распорядился установить больше гелей на рифте, чтобы те занимались симуляциями. Принимая во внимание обстоятельства, мы сочли непотизм хорошим знаком.