Рифы Космоса

Шарн-игон ел то, что ему принесли, а Тшар-п-фланг оживленно разговаривал с жителями деревни за стенами хижины. Затем все они вошли и окружили Шарн-игона, наблюдая, как он управляется с едой. Шарн-игон игнорировал все вежливые звуки любопытства до тех пор, пока не наелся. Затем отодвинул в сторону объеденный скелет и заговорил.

— Ядовитые Привидения убили мою жену и не съели ее. Послышались возгласы осуждения.

— Они схватили меня и посадили в клетку. Они забрали моих детенышей и утащили куда-то, но я уверен, что и их они не съели.

Снова оглушительные звуки — смесь сочувствия и гнева.

— Они захватили Верхнее и Нижнее Привидения и много других живых существ, но не съели. Я убил троих. Хотел бы убить и больше. Вы друзья Ядовитых Привидений?

Тшар-п-фланг с презрением- сказал:

— Нет. Их друзья — Нижние Привидения.

Кто-то заметил:

— Но Привидения умеют убивать. Они говорили с нами на нашем языке и требовали, чтобы мы не воевали с ними, а то нас перебьют.

— Ядовитые Привидения лгут! — воскликнул Шарн-игон.— Послушайте, они уверяют, что прилетели из другого мира, подобного звездам на небе. Вы знаете, что такое звезды?

— Говорят, они светят на небесах.

—. От небес исходит тепло. Я не слышал ничего об этих звездах. Как бы громко я ни кричал, я не слышал эха от них.

— Мы тоже говорили об этом,— осторожно сказал Тшар-п-фланг.— Но мы боимся Ядовитых Привидений: они убьют нас и не станут есть.

— Да, возможно, так и будет,— сказал Шарн-игон. И, -помолчав, продолжал: — Если мы не убьем их первыми. Если Все наши деревни не объединятся, и не нападут на них, и не убьют их всех.

Мэгги Миннингер больше не была блондинкой. И в паспорте ее имя было другим. Согласно путевым документам, она была теперь майором, направляющимся к новому месту службы. Хотя генерал, подписавший документы, санкционировал возможную задержку, вряд ли он предполагал, что майору придется задержаться в Париже.

В маленькой комнате отеля Мэгги съела несколько круассанов с апельсиновым соком и позвонила, чтобы узнать, не пришло ли письмо, которое она ждала.

— Сожалею, мисс Бернарди, но ничего нет,— вздохнула консьержка.

Мэгги с отвращением надкусила еще один круассан. Франция номинально входила в Блок Продовольствия — в основном за счет вин — но, черт побери, что за гадость подают здесь на завтрак.

Она устала от этой комнаты, от застоявшегося запаха, оставленного здесь предыдущими постояльцами. Ей хотелось двигаться, а места было мало. Пока она торчит в этой комнате, корабли пипов летят на Клонг, собирается новая миссия стран Блока Продовольствия и только Бог знает, что происходит в Вашингтоне и ООН.

Закончив завтрак, она быстро оделась, а когда спустилась вниз, увидела на столе записку: «Мисс Эстер Бернарди ждут в 15.00 для встречи».

Видимо, записка ждала ее уже давно. Мэгги не стала ругаться с консьержкой. Ей нужно решить, как убить время. Еще целых пять часов! Она пошла на улицу Конартин, раздумывая, чем же заняться. Время надо было потратить хоть с какой-то пользой.

День выдался теплый. Запах газолина висел над Плас Опера. Хотя Франция принадлежала к Блоку Продовольствия, она была гостеприимна по отношению и к арабам, и к пипам. Вот еще одна причина, почему нельзя доверять лягушатникам, думала- Мэгги. Но не сейчас же заниматься подобными проблемами. Сейчас необходимо на что-то потратить пять часов. Могло быть только одно решение. Она должна делать то, что делает большинство американок в Париже. Она пойдет по магазинам. Это лучший способ не привлекать к себе внимания. К тому же ей самой этого хотелось.

Тайной страстью Мэгги, которую она тщательно скрывала, было хождение по магазинам. Она с удовольствием щупала ткани, примеряла одежду, обувь. В ее маленькой квартире в Хьюстоне было две комнаты, и обе, как и гостиная, были завалены покупками. Они были засунуты в шкафы, под диваны прямо в пластиковых мешках:' свитера, которые она никогда не надевала, одежда, скроенная, но не сшитая... Спальня ее всегда была чисто прибрана: никогда не знаешь, кто сегодня ляжет с тобой. Но эти две тайные комнаты были частью ее сущности. Мэгги Миннингер не делала дорогих покупок. Не потому, что была скупа,— ее счета в банке были неограниченными. Но у нее был свой особый вкус, который и определял характер покупок. Периодически она объявляла войну своей расточительности, и тогда Миссия Доброй Воли и Армия Спасения растаскивали ее залежи. Однако спустя неделю все начиналось сначала.