Ригодон

– Можете выйти!.. Выходите из вагона, я хочу с вами поговорить!..

Никакого приветствия, пожатия рук… холодный прием… никаких вопросов… я замечаю: он как будто постарел… пожелтел… сморщился… я его хорошо знаю: он не из тех, кто пьет или употребляет наркотики… должно было произойти что-то такое… Я бы сказал, потрясенный человек, он кажется на десять лет старше… мы двинулись в путь полгода тому назад… на эту вылазку, Бранденбург и зигзаг… конечно, могло случится многое за шесть месяцев, и не только с нами! Мы, чертовы узколобые эгоисты, считаем, что все неприятности происходят только с нами! У других не происходит ничего, они только и делают, что слушают наши жалобы, нас утешают, оплакивают нашу горькую долю, осыпают нас подарками… Итак, мы спускаемся по ступенькам вагона… пересекаем платформу с Ромницем и его собаками… зал ожидания… перед нами… пустой… шесть стульев, это все… ни дивана, ни пианино… Ретиф заходит, приближается… комендант закрывает дверь… что дальше?… Он усаживается… мы все готовы его слушать.

– Дело вот в чем, доктор!.. За время вашего отсутствия были приняты решения… касающиеся вас и других…

Он подыскивает слова… ага, вот!

– Зигмаринген эвакуируется… должен быть эвакуирован!.. Очень быстро… за три дня… вас примет специальный поезд… вас и Ретифа с его людьми.

– Комендант, мы только что с дороги… уже наездились…

– Знаю… знаю… но надо!..

– А куда, комендант?

– Не могу вам сказать, но довольно далеко… все подготовлено… поймите меня… вас ожидают…

Ля Вига поднимается… руки скрестил на груди… голову склонил набок… так и есть!.. Христос!..

– Комендант, я не могу даже пошевелиться!.. Я не могу снова ехать!.. Убейте меня! Убейте меня!..

В голосе звенят слезы…

– Нет, конечно!.. Не вы, месье Ле Виган! По крайней мере, не сейчас!.. Вы… полагаю, хотите уехать на юг… вас всегда тянуло на юг!

Откуда он это знает?

– О, да, комендант!.. Рим!.. Рим!..

Они не возражают…

– Завтра, месье Ле Виган!.. Через Бреннер[38]… Рим! Вы согласны?

Ну, еще бы!.. Улыбка сквозь слезы!.. Немедленно!..

– Ах, Фердина! И ты, Лили! Простите меня! Я больше не могу!.. Я уже попросил разрешения… оттуда!

Он продублировал нас! Ну и скотина!.. Откуда он попросил разрешения? У кого?

– У Харраса!

– Вот подлец, а ты не мог бы немного…

– Один, Фердинанд!.. Я хотел быть один! Ты меня понимаешь?… Вы простите меня!..

– Один в Риме?

– Да, Фердина! Да! Один, так надо!

Он снова принимает позу Христа… перед нами, здесь… слезы, и все… это раскаяние, боль души… нахлынули на него издалека… я видел его в трансе в Грюнвальде, с его малышками, двумя шлюхами… польками, помните? И как они молились вместе, и все…

– Ты сохранишь моего Бебера, Лили?… Ты знаешь, как я его люблю!

Он простирает правую руку к нам, поверх нас… глядит… очень нежно…

– Ля Вига, я вижу, ты нас благословляешь…

Нет времени говорить ему то, что я думаю… все… Ромниц прерывает меня…

– Доктор, вы поедете другим поездом, ваш уже ушел! Оо-о! Оо-о!.. Ульм-экспресс!

Он смеется… – это редкость для него…

– Теперь перед вами другая задача… вы и не знаете!

Я слушаю его невнимательно, думаю о Ля Виге… есть о чем подумать… его проделка с Римом… он не хотел оставаться с нами… вот и все! Ладно!.. Он хотел увидеть солнце… конечно, мы были его так долго лишены, но это не причина небрежно помахать нам шляпой!.. Я не верил в разрыв…

– Доктор, прошу вас…

– Слушаю вас, комендант!..

– В поезде Ретиф объяснит вам…

В данный момент я не представлял Ретифа объясняющим… это всегда было не слишком легким для него делом… действительно, вы, может быть, припоминаете!.. У Ретифа была своя школа в Зигмарингене… но никто не посещал его лекции, кроме людей из его команды, тех, кто должны были отвоевать Францию… мы переживали период черных списков и сатанинских судов… Страсбурга, оккупированного черными… Ретиф должен был прекратить эти лекции, сначала надо было освободить Страсбург, а потом всю Францию, как Жанна д'Арк, сбросить англичан в море…