Рикэм-бо «Стерегущий берег»

Это выглядело невероятно, но во взгляде животного он прочитал ответ! Игорь убрал оружие, протянул руку и дотронулся до острого носа акулы. Она не отстранилась, не выказала ни грамма агрессивности. Тогда он принялся осторожно гладить чудовище по морде. Акула принялась раскачиваться и показала огромные бритвено-острые ряды зубов, только теперь её оскал напоминал Исмаилову скорее довольную улыбку.

— Ты узнал меня, бродяга!

Мегас осторожно перевернулся, подставляя человеку живот, что у животных является высшим знаком доверия. Ужасный хищник вёл себя совсем как домашний кот, разве что не мог издавать довольного урчания. Потом они плавали вместе. Игорь не испытывал больше страха. Напротив, у него появилось чувство присутствия надёжного друга…

Когда забрезжил рассвет мужчина в последний раз дружески похлопал зверя по морде. Огромное тело медленно пришло в движение, оно накренилось и наискосок заскользило вниз. Исмаилов смотрел ему вслед, и на душе у него появилось странное щемящее чувство от расставания со старым другом, которого случайно нашёл, чтобы снова потерять — уже навсегда. Исмаилов даже ужаснулся себе, ведь нельзя же испытывать такое к людоеду! Но, видимо, в этом кровавом подлом мире, где меркантильное предательство и холодная расчётливая подлость стали обыденными, примеры подлинного великодушия и бескорыстной преданности воспринимались с особой силой. Такой вот парадокс.

В неторопливом исчезновении исполина было что-то величественное и торжественное. Мегас удалялся в глубину, становясь меньше, расплывчатее, словно тая. Вскоре стал виден лишь хвост, мерно покачивающийся далеко внизу, в темно-синей бездне. Потом в бесконечной дали исчез и он, и пространство снова стало пустынным.

Глава 95

Исмаилов выбрался из прибоя в предрассветных сумерках. На берегу ещё было темно. Зато за прибрежными холмами застыло желтоватое зарево, напоминая, что поблизости город с его уличными фонарями и никогда не гаснущей рекламой ночных заведений.

Чуть выше на прибрежном шоссе стоял одинокий фургон. Машина была припаркована на обочине с выключенными фарами. Находился ли кто-то в кабине, этого отсюда было не разобрать. Игорь стал подниматься к дороге.

Знакомый стук-скрежет возник в однообразном гуле прибоя. Источник его мог находиться внутри автомобиля.

За поворотом тропы вырос тёмный силуэт. Мужчина справлял малую нужду, и был застигнут врасплох внезапным появлением со стороны океана странного человека в мокрой разорванной одежде и без обуви. Совершенно забыв, что стоит с расстегнутой ширинкой, мужик задал совершенно дурацкий вопрос:

— Как вы сюда попали?

— Верхом на акуле! — язвительно ответил Исмаилов.

— А-а — вроде как понимающе протянул мужик. Лицо его Игорь различал смутно, но чувствовал полную ошарашенность. Мужик позволил обойти себя и ничего не спросил вслед. Но шагов через десять Игорь споткнулся, и одновременно возле самого его уха что-то просвистело. Пуля! Тот гад выстрелил ему в спину через глушитель. И лишь случайность спасла его.

Не оглядываясь, Игорь сделал ещё несколько неловких шагов, как бы по инерции, и свалился. Не издав ни звука. Пусть тот думает, что попал. Послышались шаги.

— Готов, шутник! — прозвучал довольный голос.

Приблизившись, мужик наклонился над «подстреленным».

— Брось пистолет! — резко и сквозь зубы приказал Исмаилов, ткнув стволом своего пистолета мужика в живот. Это было выполнено им. Затем мужик покорно опустился на колени и сцепил руки на затылке.

«Он враг!» — сказал себе Игорь. Снова всё стало как на войне, где нет места обычным человеческим чувствам. Убей того, кто не смог убить тебя — в этом заключается железная логика выживания. Надо только сделать небольшое усилие пальцем, и одной проблемой станет меньше…

Всего месяц назад Игорь уже убивал. Собственной рукой всадил жертве стилет в сердце. И не раскаивался в содеянном. В отличии от бедняги Руби и глупышки Нэнси, чьи смерти тяжелым камнем легли ему на сердце, того покойника Исмаилову не было жаль. «Литератор» получил по заслугам. Вацлав Орловский, кажется, так его звали. Русский эмигрант с французским паспортом, выдающий себя за этнического поляка. Во всяком случае, такие документы нашли у него полицейские. Кем он был на самом деле — теперь уже этого не узнать.