Рихард Феникс. Море. Книга 3

— Всё найдём, госпожа, не переживайте! — заверил старший, не раз возивший Шермиду и с улыбкой встречая все проявления её скандальной натуры.

— Как вам удалось её уговорить? — свистящим шёпотом спросил младший, но щёлкнул хлыст и юноша вскрикнул, получив вдобавок и напутствие:

— Учись! Ко всем свой нужен подход!

Кликнули местного конюха, и тот выделил место меж большим междугородним экипажем и телегой, доверху заполненной клетками с гусями. Шермида приоткрыла дверь, брезгливо глянула вниз, ожидая увидеть жидкую грязь, острые камни, на худой конец размытый песок. Но под ногами оказалась мощёная дорожка, узкая, проходящая ровнёхонько между экипажами и убегавшая к центральному входу в таверну. Над ним нависала арка, увитая ползучим растением с красноватыми листьями, которые подсвечивал изнутри голубоватый блеск светлячковых фонарей.

Пара расторопных конюхов занялась лошадьми, Шермида, придерживаясь за локоть старшего кучера, направилась к таверне, в другой руке тот нёс туго набитый чемодан, украшенный гербом Энба-оленей. Младший остался до поры на конюшне и, судя по тону голоса и выкрикам, уже нашёл общий язык с местным людом, сунул пальцы в какую-то клетку, за что был безжалостно ущиплен гусём. Шермида усмехнулась и склонилась к плечу провожатого. Пожилой мужчина глянул на спутницу и вновь заверил, что желаемые ею удобства безоговорочно будут найдены.

Здание таверны, скрытое по низу террасой и беседками, а поверху раскидистыми кронами дубов, вблизи оказалось трёхэтажным, выкрашенным в белый, с замысловатыми узорами на двери и ставнях. Некоторые из них на первом этаже были приоткрыты, растанцовывая тихую безлунную ночь лихой мелодией и выпуская ломтики яркого света, который обещал, что внутри нет ни опасностей, ни безумных пьяных компаний, ни странных людей с кинжалами в рукавах.

— А место-то доходное, — отметила Шермида и учуяла идеально приготовленное мясо и свежий, лёгкий, совершенно невозможный в это время года запах зелени и огурцов.

— Да, госпожа. Прекрасное место, чтобы подогреть надежды едущих в Лагенфорд и запомниться его покидающим.

— Хм, а дальше, значит, всё не слишком хорошо?

— Давно не был на этом тракте, но сомневаюсь, что произошли существенные изменения. Прошу.

За распахнувшейся дверью были короткие, шириной в два шага, сени, расходящиеся в стороны. Там, внутри глубоких ниш, стояли высокие зеркала. Светлячковые фонари, по два над каждым, горели ярко, жуки в них, толстые и ленивые, едва ползали и взлетали, раздувая тельца под стрекочущими, едва видными крыльями.

Шермида приблизилась, покачивая бёдрами, к одному зеркалу, пристально оглядела себя, приложила кончики пальцев под глаза, успокаивая покрасневшую, припухшую кожу, одёрнула короткую куртку, расправила песцовый воротник по плечам. Сочтя себя готовой, гордо подняв рогатую голову, она прошла между заботливо отворённых двустворчатых дверей в большой и светлый зал.

Людей было много. Справа — танцевали, играли музыку, впереди за столами — ели и пили, слева — готовили. Служки в белых передниках шустро сновали по залу, привечая каждого встречного.

— Леди, вечера доброго! Рады вас видеть! Пройдёмте!

Свободный парнишка с деревянным подносом и папкой подмышкой вырос перед Шермидой. Но женщина не заметила. Она смотрела через весь зал на последний столик. Кажется, на двоих. На того одного, кто сидел за ним.

Сколько раз Шермида запускала пальцы в эти мягкие рыжеватые кудряшки, сколько раз её губы касались этих губ. Она знала каждую морщинку вокруг этих смеющихся глаз. Тот, кого она не ждала уже встретить, был здесь. Почему? Что он тут делает? Ведь это невозможно, чтобы он был здесь! Или возможно?

Она оттолкнула кучера, служку, не слыша их, ничего не видя, кроме Него, направилась вперёд. Замерла посреди зала. Захотелось сбежать. Но он заметил её. Растерянный, удивлённый, поднялся. И она бросилась в распахнувшиеся объятия, шепча его имя: «Урмё!».

* * *

Лодка

— Да ладно⁈ — Джази схватился за голову. — Это всё же тот город!

— В чём дело? — Алек взглянул потрясённо, прикрыл глаза от бьющего ветра.

— Если меня там увидят, то сразу убью! Я там так напортачил, что лучше уж самому… — перекричал пират грохот волн.

— Спрячься! Мы тебя не сдадим! — Лукреция едва держалась на ногах от сильной качки.

— Бесполезно, красотка! Наверняка лодку обыщут.

— И что ты собираешься делать?

Алек подхватил Лукрецию под локоть, когда судёнышко встало почти вертикально на гребне. Джази с другой стороны обвил девушку за талию и ответил:

— Я сбегу! Ещё чуть приблизимся и сбегу.

— Нет! Ты с ума сошёл? Утонешь или разобьёшься о скалы! — воскликнул Алек, но пират втолкнул ему в руку свои два клинка.

— Так надо, мой господин. Берегите их и красотку. Море даст — свидимся.

Лодка неумолимо неслась вперёд под сияющей, ослепительно-белой звездой Рихарда. Дома и пирсы были как на ладони, чёрные сквозь ревущий шторм. Джази притянул Лукрецию, запечатал её губы поцелуем и спрыгнул за борт.

— Нет! — она бросилась следом, но Алек перехватил.

— Ты будешь здесь! Они так хотят. Поняла?

* * *

Август