Рихард Феникс. Море. Книга 3

Бэн увидел, как наставник перестал раскачиваться, медленно отставил на носок левую ногу и отклонился, перенёс назад вес тела. Бунтарь, кажется, ничего не заметил.

— Да я в этой помойке первый раз! Я вас тут всех укатаю! Давайте! Все подходите! Кто смелый! Сейчас я быстро покажу, как надо!

«Юноша» поворачивался вокруг своей оси, гогоча, надменно глядя на гневные лица на трибунах. И это стало ошибкой.

Добромир перелетел через канат широким прыжком. Толчок в спину воздухом заставил смельчака обернуться. Молодое нахальное лицо застыло в немом крике. Вплотную над ним возвышалась погибель.

Бэн не видел удара, но услышал глухой и короткий звук, и рука наставника медленно опустилась, пальцы разжались. «Юноша» как подкошенный рухнул на колени, свесив голову на грудь, руки брякнулись по бокам ладонями вверх, между раздвинутых ног натекла большая лужа. Сходство с куском вяленого мяса осталось, да только с не очень свежим. Наставник отшагнул, взял бунтаря за шею одной рукой и поднял, показал застывшим молчаливым бойцам. «Сколько ж в нём силы?» — пронеслось в голове у Бэна.

Не повышая тона, Дракатри юга Добромир Лисий Хвост произнёс:

— У нас есть всего несколько правил. От вас требуется их лишь соблюдать. Неподчинение — смерть.

Он разжал пальцы, и бывший боец рухнул бесформенной кучей в собственную лужу.

— Кх-кх, — ведущий откашлялся, смотал свиток, вырвав кусок с плевком, и распорядился: — Уберите мусор! Раз у нас теперь на одного меньше, в последнем блоке будет сорок шесть участников и, как думаю, вы уже поняли, из них осталось только двое негодяев, напавших на Ерши. Сразу после уборки начинаем. Всё ясно?

Негромкое «да» разнеслось над набережной. Добромир вернулся на место. И только тут Бэн смог наконец-то нормально вдохнуть, да и остальные, судя по всему, тоже. Прямо смотреть на наставника ученик опасался, хотел отодвинуться, но застыл истуканчиком, как примороженный, потому покосился на суровый профиль рослого крепкого человека, будто увидел другими глазами. Да уж, несмотря на почтенный возраст, силы и ловкости Лисьему Хвосту было не занимать, и это откровенно пугало.

Четверо людей в серых шапках с трудом подняли смутьяна и выволокли за трибуны. Толпа расступилась, головы поворачивались к телу. Когда носильщики вернулись, ожидающие стали охотнее сдавать оружие, то и дело косясь на старика в лисьей шапке. Больше никто не перечил, не лез вперёд, все стали будто пришибленные, и это, как полагал Бэн, выйдет яркими эмоциями во время боёв.

— Раз меня перебили, — вдруг вспомнил ведущий, а готовые выйти на ринг застонали от очередной отсрочки, — скажу, что если остальные двое напавших на макаварца проиграют, будут казнены, а если победят, то отправятся по распоряжению городового на нашу морскую ферму сроком на восемь лет.

— Лучше б сразу убили, — пожала плечами дама, лишившаяся леденца. И её слова шепотками-эхом облетели остальные трибуны.

Городовой всё же решил поучаствовать в происходящем, хоть как-то показать, что он тут главный. Поднялся, одёрнул сюртук и, семеня, добрался до дальнего угла, где стоял барабан, а на нём колотушка, привязанная верёвочкой. Ведущий перекатился между канатами и махнул рукой. Городовой грохнул колотушкой по туго натянутый коже. Громкое «Пу-бум!» растеклось по полю и первые сорок семь бойцов ринулись на ринг, разбежались, держа дистанцию. Бэн жадно разглядывал людей — ни одного знакомого лица. Второй удар в барабан объявил начало боя.

Все дрались со всеми, налетали, сталкивались, с хрипом и рыком валили на землю. Держащих противников, как щиты, сбивали с ног другие и сами становились добычей. На ближнем краю огромная женщина со смоляными косами до пояса раскидывала мужчин как стихийное бедствие. Поверженные подскакивали, а кто-то — нет, — и бросались на даму, которая с восторженными взвизгами-воплями принимала удары, но тут же вминала противников в землю, безжалостно втаптывала, едва ли не прыгала на их спинах.

На другом краю вертелся невысокий парень. Он вёл бой с тремя ровесниками и, судя по довольным лицам, четвёрка была близко знакома. Ещё одна женщина, тонкая, изящная в струящемся платье подскакивала так высоко и так резко вбивала ударом ноги сверху в плечо людей в землю, что те больше не вставали, а лежали, раскинув конечности, как давешний смельчак.

Гневное «Пум-пу-бум!» заколотилось в уши собравшимся, и ведущий выкрикнул:

— Тридцать первый, на выход! Нарушение!

Двое в серых шляпах тут же скрутили мужика, багроворожего, тяжело дышащего, который нависал над парнем с разбитым в кашу лицом. Нарушителя связали, выкинули на трибуны, а он лишь оглядывался и щерил редкие зубы.

Тонкий девичий крик привлёк внимание всех. Это неподобающее бою платье подвело красавицу. Сразу трое дёрнули за подол и повалили женщину, насев сверху, не давая встать. А по тому, как безвольно болтались их руки, Бэн понял, что это обычная месть. Чёрнокосая рванула на помощь, но её сбили с ног. Целая гурьба розобиженных мужиков лютовала. Но зря.