Рихард Штраус. Последний романтик

Штраус прекрасно понимал, что происходит в стране. Он не только читал про поджог рейхстага и последовавший за ним процесс, вернее, пародию на судебный процесс; он также видел и слышал парады баварских коричневорубашечников, которые хулиганствовали на улицах Мюнхена и были похожи, в своих коротких штанишках, с мосластыми коленями и выпирающими животиками, на взбесившихся бойскаутов. Он наблюдал разграбление имущества евреев. Он никак не мог не слышать о вандализме позорной «ночи хрустальных ножей» (9 ноября 1938 года). И уж конечно, он знал о расправах над его друзьями-музыкантами. Бесчеловечная жестокость окружала человека, который написал музыку к словам «Музыка — это святое искусство». Когда Геббельс выступил с нападками на Гиндемита — а также на Фуртвенглера, который вступился за Гиндемита, — Штраус, говорят, послал Геббельсу телеграмму, в которой выражал одобрение его действиям.

Знал он также и об инциденте в Дрездене: на спектакле «Трубадур» (март 1933 года) Фриц Буш,[282] когда он появился в оркестровой яме, был встречен грязной бранью и свистом. Эта демонстрация была организована полупьяными эсэсовцами. Бушу пришлось уйти из театра, где он проработал двенадцать лет. В Берлине должен был состояться симфонический концерт, и его дирижеру, еврею Бруно Вальтеру, стали угрожать расправой. Вальтер обратился в министерство, чтобы узнать, какова официальная позиция правительства. Доктор Функ (впоследствии ставший президентом Рейхсбанка) сказал ему: «Мы не хотим запрещать концерт, потому что не хотим помогать вам в затруднительном положении, а тем более дать вам предлог не платить оркестрантам. Но если концерт все же состоится, можете быть уверены, что все в зале будет разнесено вдребезги».[283] Штраус согласился дирижировать концертом вместо Бруно Вальтера. Позднее он сказал, что согласился на это, чтобы помочь оркестру. Он действительно отдал им свой гонорар (1500 марок). Фриц Штеге, критик, сотрудничавший с «Фёлкише беобахтер», похвалил Штрауса за то, что «он пренебрег угрожающими письмами, которые ему слали из Америки по наущению тамошних евреев».[284]

Из Америки прислали Гитлеру телеграмму (1 апреля 1933 года) с протестом против преследования музыкантов-евреев. Телеграмма была подписана Артуро Тосканини, Вальтером Дамрошем, Франком Дамрошем, Сергеем Кусевицким, Артуром Боданским, Гарольдом Бауером, Осипом Габриловичем, Альфредом Герцем, Чарльзом Марин Лёфлером и Рубином Гольдмарком. Никто не ждал, что нацисты обратят внимание на протест, подписанный группой музыкантов, пусть и всемирно известных, некоторые из которых были евреями. Штраус не издал по этому поводу ни звука.

В то лето Тосканини был приглашен дирижировать «Парсифалем» и «Мейстерзингерами» в Байрёйте; его приезд считался большой честью — и Винифред Вагнер, и город Байрёйт собирались оказать ему всяческие почести. Но 5 июня Тосканини известил Винифред Вагнер о своем отказе от ангажемента, объяснив, что он сделал это в результате мучительных размышлений по поводу «прискорбных событий, которые причинили мне большую боль и как человеку, и как музыканту». Об этом письме стало широко известно в Германии. «Нью-Йорк таймс» сообщала:

«Весть об отказе Тосканини пробилась через пропагандистскую стену, возведенную правительством, и довела до сознания любителей музыки в Германии, как решительно мировая музыкальная общественность осуждает некоторые деяния нацистов. Впервые официозная печать не выступила с нападками на критика гитлеризма и не приписала его поступок козням евреев.

Наоборот, немецкие власти признали высокое положение синьора Тосканини в музыкальном мире и его огромный вклад в проведение байрёйтских фестивалей. Сегодня стало известно, что официальный запрет на передачу записей его концертов по немецкому радио, который был наложен в наказание за подпись в телеграмме протеста канцлеру Гитлеру против преследований музыкантов в Германии, отменен, поскольку в отношении Тосканини «произошла ошибка».[285]