Рики Макарони и Тремагический Турнир

Вечером, когда почти все разошлись по спальням, в пустой гостиной Лео выпытывал у Рики подробности его биографии в надежде наткнуться на что‑нибудь, сообразное добытым сведениям.

— По крайней мере, языку русалок точно можно только научиться своим трудом. Никак он не передается. Вспомни, Рики, может, Гарри Поттер устраивал для тебя какое‑нибудь обучение?

— Я учился плаванию. Из языков – итальянский знаю с детства, как английский; французский изучал в школе, сейчас почти забыл, — перечислил Рики. – А с Поттером в то время я почти не общался.

— Плаванию? – повторил Лео.

— Да, в бассейне, вместе с моей подругой Дан и другими магглами. У нас был обычный преподаватель, и ни одной русалки в пределах досягаемости, — поклялся Рики, уставший от расспросов.

— Любая деталь может оказаться важной. Ну подумай, что с тобой происходило такого, чего не бывает в колдовских семьях при воспитании детей, — попросил Лео. Вспомнив рассуждения Гермионы Малфой и Сюзан Поттер, Рики подумал, что много чего, но перечислять не стал. Лео был не в том настроении, чтоб понимать шутки. Рики же справедливо признал, что сам виноват и сам нарвался на допрос.

— Меня несколько раз водили к психологу, отвечать на тесты, как всех в школе, но гипноз не применяли, — огрызнулся он.

— Откуда ты знаешь? – прицепился Лео. – И что значит гипноз?

Рики готов был согласиться с чем угодно, лишь бы пойти, наконец, спать. Желание быть оставленным в покое оказалось сильнее волнения, вызванного необъяснимой способностью понимать неизвестный язык, который никто, кроме него, не слышал. Вообще, в настоящее время сам факт наличия такого средства общения, как речь, необычайно угнетал его. Из всех окружавших его живых существ самым сносным оказалось общение с Морганой.

Глава 6. Туман сгущается

Поэтому о том, что Лео попросил Артура и Эдгара расспросить дядюшку Гарри, Рики узнал в кабинете уважаемого завуча непосредственно от самого крестного отца, и очень разозлился. Это было тем хуже, что Гарри поначалу назойливо пытался убедить его, будто бы ничего он, Рики, возле озера не слышал и все неправильно понял.

Однако профессор Снейп, при всех своих приятных свойствах, не был таким наглым вруном и оттого не пожелал соглашаться с тактикой Поттера.

— Гарри, — сказал он, — если Макарони утверждает так, то я склонен ему верить.

«Погорячился, дорогой, — злорадно подумал Рики, — заранее надо было согласовать, а уж после звать меня». Нелюбовь Поттера к завучу «Слизерина» неоднократно позволяла Рики выкручиваться.

Присутствующий тут же Драко Малфой одобрительно усмехнулся. Поттер побагровел.

«Ну вот, как всегда, — почувствовал Рики, — сейчас начнут разбираться между собой, а обо мне забудут. Пусть себе пикируются, так даже лучше!».

— По–моему, профессор, — отчеканил Гарри, — мы с вами, как взрослые люди, должны понимать, что в мире существуют невозможные вещи!

— Мои ученики часто вытворяют невозможные вещи, так что я прекрасно знаю, что они существуют, — как бы согласился Снейп.

Малфой и Поттер разглядывали друг друга с вялой неприязнью.

— Ты ведь сам общался с русалами, — манерно протянул Малфой, — и знаешь, что понять их не так сложно.

— Когда в тебя тычут копьями, — фыркнул Гарри, — это совсем несложно понять.

— Довольно, — приказал профессор. – Макарони, надеюсь, у тебя хватит ума не распространяться о своих чудесных способностях. И перестаньте вы, наконец, околачиваться возле озера. Мало ли что позволяет директор. Мне эта затея никогда не нравилась. Можешь идти.

Рики вернулся в гостиную «Слизерина» и взялся за карту Млечного пути. Ее следовало начертить только к понедельнику для профессора Зловестры, но он был так сердит, что поджидать Лео в бездействии оказалось выше его сил. Через час рисунок был закончен, а шелестящие отовсюду разговоры о Турнире почти усыпили Рики.

— Макарони, — обратилась, падая на диван рядом, Дора Нотт. – Виктор Чайнсби просил передать, что ждет во внутреннем дворике по поводу вашей дуэли. Почему я ничего об этом не знаю?

— Потому что мы еще ни о чем не договорились, — ответил Рики. – Сложно устроить дуэль, пока в школе столько посторонних. Я уже не уверен, что она вообще состоится. Можно тебя попросить? Когда Нигеллус вернется из библиотеки, не говори ему, куда я пошел, — придумал он из мстительных соображений, рассчитывая, что Дора именно так все и перескажет. Он поблагодарил ее и отправился в спальню за мантией, потому что погода накануне испортилась.

Он шел по подземелью, задумавшись о том, что абсолютно перестал понимать что бы то ни было. Если раньше действия гриффиндорской мафии казались ему лишенными смысла, то теперь он уже не мог так просто отмахнуться от их подозрительности: он знал язык магических существ, который никогда не изучал. То, что друзья натравили на него Поттера, по–прежнему возмущало, но Рики мог их понять, они ведь находились в таком же тупике, как и он. Кроме того, поднялась старая мысль, что он никогда по–настоящему не испытывал затруднений в учебе, при том особо не стараясь.