Рико, Оскар и разбитое сердце

Я посмотрел на цену сумочки. Вокруг стало темно. Я услышал странный звук. А потом еще и еще… Только когда Оскар встал на стуле на коленки и положил руку мне на плечо, я сообразил, что этот звук выходил у меня из горла. А может, прямо из сердца.

* * *

В телефонной книге в интернете Оскар нашел еще и адрес Жуткой Элли. Нам надо выяснить, где и как она раздобывает эти сумочки.

Поэтому завтра утром мы встанем и поедем на метро в Вильмерсдорф. И будем там наблюдать за ее домом на Людвигкирхплатц.

Если я вообще смогу заснуть.

И если вообще захочу когда-нибудь снова проснуться.

Четверг План А, Б и В

В Вильмерсдорфе нет граффити. Никаких. Это первое, что бросается в глаза. В Кройцберге, где мы живем, почти все стены зарисованы так, будто по улицам бегают дети со взрывающимися баллончиками красок. А может, это сами дети взрываются. Некоторые граффити разноцветные и по-настоящему красивые. Другие и не картины даже, а так, каракули какие-то. Кому-то они нравятся, кому-то нет. Но, по-моему, большинство жителей уже никакого внимания на них не обращает. Они просто часть района.

А вот если в Вильмерсдорфе захочется чего-то разноцветного, надо раздвинуть цветущие кусты и просунуть нос в маленькие ухоженные палисадники. Тогда можно увидеть свежепокрашенные фасады домиков. В них живут люди, которые любят покой, тишину и порядок. Мы с Оскаром среди всей этой чистоты и красоты были как две белые вороны.

Похоже, в Вильмерсдорфе было не принято, чтобы два маленьких мальчика летним утром бродили по улицам. На нас глядели подозрительно. Но, может быть, только от того, что Оскар в своих не по размеру огромных очках смотрелся чучелом. А я с пластмассовыми наручниками на поясе – чучелом еще большим. Эти дурацкие наручники надо было, конечно, смыть в унитаз. Ведь это подарок Б. Теперь я не смогу называть его Бюлем. Со вчерашнего вечера я окончательно и безоговорочно презираю это имя! Но хотелось быть вооруженным на все случаи жизни. Если удастся выследить Жуткую Элли и застать ее на месте преступления за кражей сумочек – тогда можно будет ее в них заковать. Или быстренько приковать где-нибудь самого себя. Если Элли вдруг обнаружит, что я за ней слежу, и решит похитить.

До Шпихернштрассе мы доехали на метро, а остаток пути до площади Людвигкирхплатц прошли пешком. На площади, конечно, стояла кирха – церковь этого самого Людвига. Очень красивая. Ее будто собрали из красно-кирпичных деталей «лего». Острый зеленый шпиль светился на солнце, как лакированный. Перед церковью газон, вокруг – скамейки, за ними кусты и деревья. Все очень мило и аккуратно.

Мы уселись на одну из скамеек. Через кусты нам был отлично виден высокий старый желтый дом, в котором жила Жуткая Элли. Мы сидели и ждали. Я посмотрел наверх в голубое небо. А потом вниз на дорожку, посыпанную красным песком. Вот хороший момент поговорить с Оскаром про его папу или маму! Но кому ж охота непрерывно переживать из-за своих родителей? И мы стали говорить про другое – про мисс Марпл и соколов. То есть про соколов заговорил Оскар, а я спросил, кто это такие.

– Маленькие хищные птицы, – Оскар поднял руку и показал на колокольню церкви. – Вот там наверху они и живут, прямо посреди города. Охотятся на мышей и крыс, их тут полно. Про них писали в газете.

Оскар опустил руку, повернулся ко мне и продолжил бубнить своим фирменным трубным гласом:

– Всего их существует тридцать восемь различных видов. У нас в Центральной Европе всего семь, но зато они живут везде. Большинство оседлые, но есть и перелетные. На зиму они улетают на юг, в Испанию или Северную Африку.

Бубнеж закончился, и Оскар опять стал смотреть на колокольню. Похоже, он просто радовался этим соколам и не ломал голову, действительно ли они зимой летят на юг, а не на север или еще куда. Он был уверен, что сказал все правильно. Как всегда.

– А как так получается, что ты столько всего знаешь? – спросил я.

Он пожал плечами.

– Память хорошая. И я умею сопоставлять факты. Так всегда было.

Он сдвинул очки на лоб и внимательно посмотрел на меня.

– А ты? Когда ты заметил, что ты необычно одаренный?

– На светофоре. Мы с мамой тогда жили в Ной-Кёльне. И по дороге в детский сад я сбежал. Остановился только на красный свет.

Оскар наморщил лоб.

– И что тут такого необычно одаренного? Красный – стой, зеленый – иди. Это любой ребенок знает.

– Я тоже знал. И когда я начал переходить дорогу, на светофоре был зеленый. А когда дошел до середины – загорелся красный.

– И ты остановился?

– Это был улица с тремя полосами, – сказал я гордо. – Ты бы слышал, как они сигналили! Один водитель даже вышел из машины. А потом еще парочка. Но им пришлось ждать, пока за мной не прибежала мама. Я так испугался, что упал на землю и не хотел вставать.

– Круто! – Оскар прищелкнул языком.

– Теперь-то я, конечно, лучше разбираюсь, – сказал я на всякий случай.

– Ну, ясное дело, – отозвался Оскар.

Пусть не думает, что я такой же глупенький, каким был когда-то. Теперь, когда я перехожу улицу и на светофоре вдруг зажигается красный, я просто-напросто сразу бегу обратно.