Рико, Оскар и разбитое сердце

– Иногда даже что-то умное в голову приходит, – я показал на желтый дом в просвете между кустами. – Например, что Вандбек, может быть, вовсе даже не дома и мы тут сидим совершенно зря.

Оскар на меня уставился. Я увидел, как его брови над темными очками поползли вверх. Потом он перевел взгляд на желтый дом.

– Тебе очко, – шепнул он. А потом изогнул рот в усмешке. – Но она была дома.

Я проследил за его взглядом, и в животе что-то сжалось. А потом подпрыгнуло, как будто хотело сказать: «Ну вот, Доретти, твое спецзадание началось!»

Из подъезда выходила Жуткая Элли. Она выглядела точно так же, как на сцене у «Седых Шмелей», – тощая и костлявая, черные-пречерные волосы гладко зачесаны назад и стянуты в тугой узел. Настоящая пожилая леди в сером узком костюме, почти торжественно выходящая из дома. В одной руке сверкающая золотом сумочка. А в другой – поводок…

Тут уж я ничего не смог поделать – у меня вырвался восторженный писк:

– Ой, Оскар! Смотри, смотри! Какой миленький!

Элли Вандбек тащила за собой упирающегося джек-рассел-терьера. Почти щенка! Шерсть у него была такая белая-белая! Только на спине около хвостика круглое пятнышко кофейного цвета. И уши разноцветные.

Лапки у бедняжки были совсем короткими, так что он едва успевал за хозяйкой. А та за пару шагов уже разогналась, как самолет на взлетной полосе, и непрерывно дергала за поводок. Песик был такой милый и неуклюжий! Мозги у меня прямо плавились от жалости. Я вскочил и хотел броситься за ним, но Оскар вцепился в пристегнутые к моему поясу наручники.

– Совсем спятил? – прошипел он. – Она точно тебя сразу же узнает и что-нибудь заподозрит.

– Но он ведь еще такой ма-аленький! А если она с Порше побежит перед автобусом, и его задави…

– Что еще за Порше?

– Ну, джек-рассел!

Увидев песика, я тут же вспомнил машину Кизлинга – классный, очень-очень старый «порше». Про такую и не подумаешь, что она вообще может ездить. А на самом деле рассекает ого-го как! В точности так же и джек-рассел-терьеры. Лапки у них совсем коротенькие, но разгоняются они так, будто за ними черти гонятся. По крайней мере, когда уже взрослые.

– Да, – прошептал я. – Порше.

Мы проследовали за Жуткой Элли до ближайшей большой улицы, все время держась на безопасном расстоянии. Чтобы не привлекать внимания, я насвистывал мелодию. Тоскливо-страстную. Потому что все время смотрел на Порше, который рвался с поводка как сумасшедший. В Берлине он ориентировался примерно так же хорошо, как и я, – то есть никак. И ему явно хотелось узнать город получше. Но идти у него на поводу Элли Вандбек не собиралась. Каждый раз, когда Порше останавливался и хотел что-нибудь обнюхать, она со злобным окриком тянула его дальше. Про поднять лапку и говорить нечего.

И вдруг к тоскливо-страстной мелодии у меня в голове присоединилось еще что-то. В рифму. Это что-то было похоже на торжественное стихотворение. По-моему, его называют «ода». Сначала я напечатал «о, да!», но исправлялку правописания не проведешь. Вот какая она у меня сочинилась:

ОДА ПОРШЕ

Жил-был терьер однажды —
Породы рассел-джек.
Смел и бел (почти совсем),
Черной кнопкой носик,

Закорючкой хвостик.
У столба и у куста
Поднимает ножку
Поливать дорожку.

Холодный мокрый носик,
Кренделечком хвостик.
О да, мой Порш!
Прошу, приди

И никогда не уходи,
Ведь ты и я – одна семья!
Мой любимый носик,
Лучший в мире песик!

Элли дошла до широкой улицы и направилась к стоянке такси.

– Гадство! – вырвалось у Оскара.

Она села в одну из стоящих там машин. Испуганно повизгивающего песика безжалостно затащила к себе на сиденье. Бумс! – дверь захлопнулась, такси укатило. Я сердито смотрел им вслед. Вот бы Порше после всех этих издевательств написал на ее дорогущую юбку!

– У нас хватит денег на такси? – спросил Оскар.

Я покачал головой:

– Вчера почти все потратил на мороженое. И на билеты на метро.

– Ладно… – Оскар покусал нижнюю губу. – Ждать под дверью все равно без толку. Мы же не знаем, когда она вернется. Поэтому организованно отступаем и применяем план Б, так?

– Отступаем и применяем, – подтвердил я.

Мы надеялись, что Элли поедет на общественном транспорте. Там сесть ей на хвост – нет, лучше на пятки – было бы несложно. В этом и состоял наш план А. Но еще раньше мы подумали, что у нее может быть машина. Тогда преследование осложнится. Вопрос: кого бы нам «запрячь» в наш план Б? У Оскара знакомых с машиной не было вообще. А у меня – только двое. Один – Кизлинг со своим «порше». Но и тот, и другой в отпуске. А еще – Ирина. У нее машинка маленькая и юркая. Только вот на Иринину помощь рассчитывать рискованно. Она в момент выдаст нас маме – они ведь с ней лучшие подружки!

Ох, опять эти ЖЕНЩИНЫ!