Рикошет

От этой тошнотворной мысли меня охватила потребность — та самая потребность, которая появлялась при редких случаях, когда он вывозил меня из поместья для сопровождения на некоторых мероприятиях.

Побег.

Если мне удастся, меня станут преследовать.

Если не удастся, меня убьют.

Я знала, потому что не в первый раз отдавалась мыслям о побеге. Я на самом деле один раз сделала это, и меня поймали. Майкл воплотил наказание в жизнь. Я была прикована к постели неделю. Это не было наказанием. Это было предписанием врача после тех ран, от которых я страдала. Глупый шаг. Вот что случается, когда у тебя нет плана игры. Хотя это было не важно. Узкая натянутая ткань платья, сковывающая мои ноги, напоминала мне о том, что далеко мне уйти не удастся. Платья, которые он выбирал для меня, уже сами по себе были оковами.

Майкл знал людей и заплатил бы им смехотворные суммы денег, чтобы они нашли меня, и чтобы он мог убить меня надлежащим образом. Он контролировал департамент полиции через самопровозглашенного, проклятого, коррумпированного шефа полиции. Они могли бы скрыть мою смерть с таким изяществом, что можно было бы подумать, что меня и вовсе не существовало.

И все же, от инстинктов у меня сводило живот, а рука сжималась в кулак. Если он узнает, что флешка пропала, то поймет, что я рылась в его столе. Никто не заходит в кабинет Майкла, кроме Ренаты.

Вернуться назад в поместье означало получить наказание, последствия которого я, наверное, не видела никогда в своей жизни. Благотворительность была моим одним и единственным шансом — тот простой момент, о неиспользовании которого я бы жалела. Кто знал, когда он снова вывезет меня из поместья? Он, наверное, похоронит меня заживо в подвале за то, что я взяла ту флешку. Я не упущу возможности. Я попытаюсь сбежать от Майкла, невзирая на то, насколько это может быть опасно.

Лимузин остановился перед входом, когда к нам приблизился служащий парковки. Я потянула вниз свое платье и заметила бешеную дрожь в коленях и мертвенный холод кончиков пальцев в перчатках.

— Расслабься, это просто вечеринка. Я рядом, — его липкая рука накрыла мою.

Когда-то я сказала ему, что такие мероприятия заставляют меня нервничать, что я ненавидела наряжаться и покидать поместье — признание, которое обеспечило мне его сопровождение на подобных вечерах.

Я выдавила фальшивую улыбку. Подозревал ли он о том, что я предавала его? Использует ли он возможность позже сегодня вечером, чтобы исследовать то, что я сделала? Если он узнает, что флешка пропала, я могла даже сказать, какая судьба ожидала меня, потому что я никогда настолько откровенно не ослушивалась Майкла, кроме нескольких случаев попыток побегов. Несомненно, все закончится кричащей смертью, которая заставит даже «Черный Георгин» выглядеть, как убийство из милосердия (прим. пер. — Элизабет Шорт, жертва оставшегося нераскрытым преступления 1947 года. Тело Элизабет было найдено разрубленным на две части в районе талии и изуродованным. Были удалены внутренние и наружные половые органы, а также соски. Рот женщины был изуродован улыбкой Глазго. Убийца так и не был найден, а дело под названием «Черный Георгин» осталось нераскрытым).

— Со мной все будет в порядке.

Я не могла вернуться с ним домой. Мне нужно было найти выход — способ убежать. Я не жалела о том, что украла флешку — в конце концов, это нужно закончить, — но вернуться с ним в поместье могло означать мой конец. Я видела, как он убивает человека настолько обыденно, будто читает утреннюю газету и после выбрасывает ее. Ни совести. Ни отчаяния. Я могла бы прожить жизнь под острием страха, быть убитой и оскверненной.

— Вот это моя смелая девочка, — он сжал мое бедро и провел рукой вверх по моему телу, по груди и завел ладонь за спину, поднявшись к моему затылку. — Чтобы ни на секунду не уходила из моего поля зрения. Ты меня поняла?

Приклеив свой взгляд к сжатым в кулаки рукам, дрожащим у меня на коленях, я резко кивнула.

Пошел ты на хер.

Глава 7

Ник

Я стоял снаружи полуразрушенного здания, находящегося в четырехсот пятидесяти метрах от новехонькой больницы. Когда-то оно использовалось студентами медсестринства, которые всегда пользовались подземными туннелями, чтобы добраться из одного здания в другое.

Я закинул большой мешок на плечо, натянул капюшон на голову и закрепил лом под древесностружечной плитой, которая прикрывала окно. От двух резких рывков она отскочила. Песок и галька посыпались к моим ногам, когда я пролез в разбитое окно и включил фонарик, луч которого прорезал мне большой круг света во мраке.