Рикошет

Справа стоял письменный стол перед стеной, заставленной коробками для корреспонденции. Окинув взглядом мусор и копоть, спрессованную на полу, я заметил дверь слева, переступил через строительный мусор и потянулся к ней. Она открылась от одного хорошего толчка, отчего я услышал отдаленный писк крыс, эхом доносившийся изнутри. Лестничные пролеты вели наверх и вниз, и я направил фонарик на перила, чтобы посмотреть вниз. Лестница заканчивалась через два пролета, я быстро спустился по ней, прыжками огибая каждый поворот на площадке, осторожно, чтобы не споткнуться обо что-то острое, чего я не увидел в блеклом свете фонаря.

Внизу лестницы на покосившейся двери висел знак, на котором покрытые ржавчиной буквы гласили «В больницу». Удар по двери чуть не сорвал ее с петель, и я попал во вход в темный туннель.

Ускорив свой темп до легкого бега, я достиг конца туннеля за минуту и зажал фонарик так, чтобы зубы оставались на кнопке, пока сбросил мешок с плеч. Основываясь на чертежах, которые изучил, я знал, что дверь передо мной была заварена намертво. Из мешка я вытащил переносную установку для плазменной резки и фонарь с блоком питания. Надев пару сварочных перчаток и темные сварочные очки, я вырезал немалую арку в толстой стальной двери. Искры летели, пока пламя быстро двигалось по металлу с небольшим усилием с моей стороны, и за несколько минут я проделал дыру достаточно большую, чтобы пробраться через нее. Я пнул сапогом в центр круга, выбивая разрезанную сталь и пролезая через примерно полуметровый пролом между дверью и стальной камерой, которая являлась складом.

Камера была установлена впритык к стенам с каждой стороны углубления, без прохода где-либо, кроме как напрямую через нее. Я направил фонарь к прутьям, вырезал хороший кусок размером примерно шестьдесят сантиметров на полтора метра, затем сунул фонарь обратно в мешок, беря взамен пистолет для вскрытия замков. Внутри камеры я расчистил тропу к входной двери, отодвигая в сторону тележку с препаратами для анестезии, мониторами для слежения за кровяным давлением, маленькие инкубаторы для детей.

Поднимая замок на двери камеры, я три раза щелкнул пистолетом для вскрытия замков по замочной скважине, пока он не открылся, и убрал цепь, оставляя свою сумку у входа. Сбросил с плеч пальто, открывая логотип клининговой компании, у которой с больницей был контракт.

Хотите узнать о новых больницах? Новые лица были не в новинку — в основном временные контрактные рабочие. Я понял это, когда впервые выбрал ее пару недель назад — ни один член персонала не задал мне вопрос из-за моей униформы.

Сбросив скомканную одежду в мешок, я схватил свою компьютерную сумку и, немного пробежав дальше мимо других камер хранения, достиг лестничного пролета. Согласно чертежам, я находился сразу под центром исследования рака, где в галерее «Искусство исцеления» проводилась вечеринка.

Остановившись у подножья лестницы и разместив ноутбук у себя на коленях, мне удалось взломать систему безопасности больницы, основываясь на некоторых указаниях Алека. Я уже присматривался к этому месту и знал, что камеры следили за каждым лестничным пролетом, где находились двери в новое крыло. Я поднял взгляд на камеру, установленную в углу пролета и направленную на дверь этажа. Нажав на пару клавиш, я сместил ее ракурс вверх и влево, пока на экране оставалась картинка, показывающая зрителю только внешнюю сторону двери.

Надевая назад свои кожаные перчатки, проверил время. Без десяти восемь. Загадочное отвлечение было запланировано на четверть девятого, что означало, что у меня есть всего лишь минуты, чтобы вычислить местонахождение Обри и обеспечить себе возможность.

Я наблюдал за ними достаточно долго, чтобы понять — у меня никогда не будет золотой возможности поймать их где-либо в сраном Детройте, где никто их не найдет. Каллин разъезжал по улицам, как треклятый президент страны, и приводил с собой жену только когда собирались камеры и большая толпа. Обри редко покидала особняк, но когда покидала, ее всегда сопровождала свита телохранителей и полиции. Бал-маскарад был идеальной возможностью.

На ходу разглаживая рубашку, я обогнул лестничный пролет первого этажа, который вел в вычурное лобби. У здания был современный фасад, но мне тяжело было поверить, что однажды оно выглядело, как та крысиная дыра, находившаяся через туннель отсюда.

Прямо передо мной стоял стеклянный цилиндр, внутри которого были камни и деревья, с небольшим ручейком, который проходил по кругу комнаты и заканчивался в фонтане в центре. Вывеска впереди гласила: «Пруд отражения». На второй вывеске снизу были указаны часы занятия йогой. К этому была присоединена еще одна стеклянная закрытая установка, стенки которой выступали под углами, со светильниками на них, сменяющими угол освещения над графикой на переднем дисплее, размещенном идеально по центру каждой маленькой стенки. Непрочно свисая на кабелях, соединенных с высокими потолками по всему периметру, странные переплеты бронзовых прутьев давали ощущение легкого индустриального дизайна.