Рикошетом

Но я нуждался в ней. Я нуждался в ней настолько, что не мог объяснить.

Я видел ту секунду, когда она сдалась. У нее слегка перехватило дыхание, а глаза загорелись вожделением.

– Хорошая девочка, – я нырнул в нее, погружая свой язык глубоко в ее рот.

– Зак, – прошептала она, когда я прижал ее к стене, целуя так, словно был голодным. Камера снова выключилась, когда я запечатлел момент, как Каллиопа Джеймс сбилась с пути.

Она притянула меня ближе.

– Одна ночь, – выдохнула она. – У тебя есть одна ночь.

Как будто могло быть что-то большее. Это было безумие – впустить ее обратно, отдать частичку себя девушке, которая погубила меня. Но я должен был заполучить ее. Еще раз, я должен был почувствовать ее.

– Мне нужно почувствовать тебя сейчас, Калли, – мои пальцы вцепились в ее бедро, но камера все усложняла. Отстранившись, я наклонился и положил ее на пол. Этого было достаточно, чтобы разрушить чары, и когда мои глаза снова встретились с ее, я чуть не зарычал. Она выглядела так чертовски хорошо… такой невинной и чистой.

– Ты действительно позволишь мне это сделать? – холодно спросил я. – Трахнуть тебя в темноте, пока твои друзья веселятся на пляже?

– Они мне не друзья, – ее сила удивила меня. Я почти ожидал, что она сломается после моих жестоких слов. Калли изменилась. Мы оба изменились. Это был вызов, которого я не ожидал – увидеть, как далеко я смогу подтолкнуть ее, пока она не сломается.

– Нет, ты никогда не ладила с другими, – я погладил ее шею сбоку и опустил другую руку под юбку, обхватив киску. Я не мог удержаться, чтобы не скользнуть большим пальцем по клитору.

– Ты мокрая для меня, солнце?

– Почему бы тебе не выяснить это? – бровь Калли приподнялась, продемонстрировав ее смелость и уверенность.

Господи, эта девушка.

Кем она была?

– Ты другая, – сказал я.

– Как и ты.

Мои брови нахмурились.

– О, ты и половины не знаешь.

– Я… – ее слова застряли у нее в горле, когда я зацепил пальцами влажные трусики и засунул в нее палец.

– Господи, Калли, – я прикусил мочку ее уха. – Ты такая чертовски тугая. Ты больше никого сюда не впускала? – почему меня это так волновало. Но когда я посмотрел на нее и увидел слезы, застывшие на ресницах, я понял. – Черт, ты и вправду не впускала… Неудивительно, что ты так сильно этого хочешь.

Моя рука легла рядом с ее головой, прижимая Калли к стене. Я уставился прямо на нее, работая пальцами, медленными уверенными движениями, от которых она извивалась подо мной.

– Да, вот так, Калли, оседлай мою руку, –я двигался быстрее, сильнее, вдавливая пальцы глубже.