Рим и Карфаген. Мир тесен для двоих

На все маневры клана Сципионов римляне смотрели сквозь пальцы, пока шли тяжелые войны с Карфагеном, Македонией, Антиохом. Но вот серьезные противники закончились, и привилегированное положение Публия Сципиона начало раздражать строгих поборников закона или просто завистников. В 187 году до н. э. народные трибуны потребовали в сенате от обоих Сципионов отчет о потраченных деньгах из контрибуции Антиоха. Публий, гордый своими заслугами и окруженный народной любовью, ответил, что отчет у него есть, но он не обязан отчитываться перед кем бы то ни было. Однако сторона обвинения не отступалась от задуманного, и Сципион послал брата за документами. Когда книга была доставлена, Публий на глазах у сената разорвал ее и предложил восстановить отчет по разлетевшимся клочкам.

Скорее всего, с отчетами у Сципиона не все было в порядке. Он не был корыстолюбцем, хотя захваченной на войне добычей привык распоряжаться по собственному усмотрению и тратил государственные деньги не всегда по назначению. Полибий рассказывает, что после завершения карфагенского триумфа «римляне непрерывно в течение многих дней устраивали блестящие игры и сборища на средства щедрого Сципиона».

Спустя некоторое время Луция и Публия обвинили в хищении государственных денег. Публий не смог оказать никакой помощи брату, от тюрьмы последнего спасло только заступничество народного трибуна Гракха. Цензор Марк Катон в знак бесчестия лишил Луция Сципиона коня – бесчестие заключалось в том, что коня отнимали публично, во время торжественного шествия всадников.

В 184 году до н. э. Публий Сципион был вызван в суд по обвинению в получении взятки от Антиоха. На этот раз, судя по тому, что пишет Аврелий Виктор, победитель Ганнибала прибег к демагогии. Он подошел к ростральной трибуне и произнес:

– В этот день я одержал победу над Карфагеном: это как будто хорошее дело. Взойдем же на Капитолий и вознесем наши молитвы богам.

Все присутствовавшие на суде присоединились к Сципиону, оставив обвинителя в одиночестве.

Однако по римским законам человек, не явившийся в суд, обязан был покинуть отечество. И Сципион добровольно отправился в изгнание. Он умер в 183 году до н. э. – в том самом году в далекой Вифинии его соперник Ганнибал принял яд. Судьба связала их жизни так тесно, что даже последнюю точку поставила одновременно для обоих.

«Умирая в деревне, – рассказывает Ливий о последних часах жизни Сципиона, – он. велел там же похоронить его и воздвигнуть там памятник, не желая себе похорон в неблагодарном отечестве».

«Достойной памяти муж! – восклицает Тит Ливий. – Он более знаменит своими военными подвигами, чем какими-нибудь делами на мирном поприще. Притом первая половина его жизни была славней, чем вторая, потому что всю молодость свою он провел в войнах, а с наступлением старости слава его подвигов увяла, пищи же для ума не представилось».

Насколько разные в несчастье эти два великих человека!

Победитель Сципион превратился в изгнанника стараниями сената; побежденный Ганнибал явился в Карфаген, где его ненавидел каждый, кто имел отношение к власти, он лишил «совет ста четырех» пожизненных привилегий, отобрал у самых влиятельных лиц государства незаконные доходы. Не в силах сломить волю Ганнибала, ничтожные соотечественники избавились от него лишь с помощью римлян. Сципион не смог противостоять кучке завистников. Сколь бы ни превозносили талант Сципиона, все же победил Ганнибала не он сам, а удача Сципиона, и как только она перестала благоволить римскому военачальнику, он предстал в жалком, беспомощном виде. Сципиона предали собственные граждане; Ганнибал во время своих бесконечных войн, как свидетельствует Полибий, «пользовался услугами весьма многих инородцев; между тем никто никогда не злоумышлял на него, ни разу не был он покинут людьми, участвовавшими в его предприятиях и предоставившими себя в его распоряжение».

Нумидийский долгожитель

Кажется мне, что Карфаген не должен существовать.

Плутарх. Избранные жизнеописания

Римляне производят впечатление народа мужественного и прямолинейного, привыкшего решать все вопросы с помощью меча, но между тем им не чужда была и политика. Их политика была весьма простой, как и все гениальное. Покидая разбитый, обложенный огромной контрибуцией, но не уничтоженный Карфаген, они повесили над городом дамоклов меч в виде царства Масиниссы.

Нумидийский царь, находившийся под покровительством римлян, не замедлил воспользоваться бедственным положением Карфагена. В 193 году до н. э. он захватил богатейшую область Эмпорию, славившуюся плодородными землями. Один только город Лептис платил карфагенянам по одному таланту в день. Масинисса частью разорил эту карфагенскую область, частью обложил данью.