«Рим, или Второе сотворение мира» и другие пьесы

В и к т о р и я. Вот чего я и опасаюсь, Эрле. Забот и сожалений.

Э р л е. Ты боишься нашей дружбы? Товарищи, да тут черт знает что! Тогда во всем, что ты делала, нет ни крупицы правды. Значит, и город Рим пустая фраза. Тогда всякий вправе поступать, как ему вздумается, а мы тоже можем бросить Рим на произвол судьбы.

Б а д и н г. Успокойтесь. Мне чуть очки не сбило взрывной волной.

Э р л е. Значит, плохо сидят. Тот, кто чурается дружеской помощи, тот сам никому не поможет. Взгляните, что за странная особа наша Виктория. Одинокая и величественная, словно мамонт, уползающий в рощицу, чтобы испустить там дух.

В и к т о р и я. Испускать дух не собираюсь. Мамонт ищет новый водопой.

Э р л е. В рощице.

В и к т о р и я. На вершинах воды не напьешься. Даже на вершинах, покрытых вечнозелеными лесами вашей дружбы. И вас я не виню. Изменить себя, стать другим человеком, видно, не так просто.

Б а д и н г. Уходишь в другую деревню?

В и к т о р и я. Не знаю, Бадинг.

Б а д и н г. А почему уехал Шокнехт?

В и к т о р и я. Чтобы хранить верность предписаниям врачей. У нас-де для него слишком большой соблазн самому засучить рукава.

Э р л е. У нас? Теперь ты не наша.

Б а д и н г. Спокойнее, Эрле. Значит, и Шокнехт прежде всего подумал о себе.

Э р л е. Но при каких обстоятельствах!

Б а д и н г. Прежде всего о себе. Этим все сказано. Впрочем, я тоже иногда думаю о себе. Ведь не обязательно ждать первого инфаркта, как считаешь, Эрле? Виктория, если мы тебе не нужны, что ж, придется разрешить тебе упорхнуть.

Э р л е. Без партийного взыскания она от меня не упорхнет.

Б а д и н г. Он, хоть тресни, хочет, чтобы ты нас долго помнила. Эрле, голубчик, послушай своего бургомистра, вспомни, как я дошел до такой жизни. Вам, ребята, это и во сне не приснится: «Морской капитан с большим опытом ищет работу на суше». Подчеркиваю, на суше. Для Виктории что суша, что земля — все едино, вот и утащила меня в деревню. Может, и ты дашь объявление, Виктория? Мне, как видишь, повезло. Итак, коллега Прис, что вы решили?

П р и с. Мне потребуется дней семь. Сперва изучу документацию. Потом налажу связь с районом и округом. До января никаких экспериментов, никаких делегаций, никаких дискуссий. Побережем наши нервы. В январе проведем выборы правления и председателя. Лично я — за Грэлерта. Вы, уважаемая коллега Ремер, улетучиваетесь не позже, чем через неделю. Людям объявим, что вас повысили в должности или что-нибудь в таком роде. Эрле придумает, как сказать. Но главное, чтобы вы улетучились.

Б а д и н г. Минуточку, коллега Прис. В ссылку мы никого не отправляем. (Укоризненно качает головой.) Ну и честолюбцы вы все.

П р и с. Еще раз подчеркиваю, что я…

Б а д и н г. Минуточку, коллега. Пора бы терпимее относиться даже к случаям из ряда вон выходящим.

П р и с. Все ваши поучения мне безразличны, как прошлогодний снег. У нас в хозяйстве пять тысяч голов скота, и я не стану рисковать ими из-за двух-трех чересчур горячих голов. Или — или! Фрау Ремер хочет уйти — пусть уходит. Смещенное начальство сеет недовольство и порождает групповщину.

Г р э л е р т. Он в полном порядке.

В а й б е ц а л ь (закрывая окно). Нужен ли вам я?

П р и с. Я рассчитываю на вас.

В а й б е ц а л ь. А то могу вернуться в министерство.

Э р л е. И не заикайся.

В и к т о р и я. Не беспокойтесь, коллега Прис, я улетучусь.

Э р л е. Не так уж скоро. Безнаказанным мы это дело не оставим. Нельзя потакать всякому сумасбродству.

В и к т о р и я. Ты думаешь, я с выговором останусь в Риме?

Г р э л е р т. Я ведь остался. И как видишь, не уронил этим своего достоинства. Меня волнует другое: что станет теперь с переговорами?

П р и с. Переговоры с Динзе и Хольтфретером мы приостановим.

Г р э л е р т. Тогда я выхожу из игры.

Б а д и н г. О переговорах мы еще поразмыслим.

Э р л е (Грэлерту). Никакого самоуправства, понял?

Г р э л е р т. Туговато доходит. Что же прикажете делать? Машины — в металлолом, а людей — по домам? Полный… назад? Да ведь там загнивает целый материк. Надо его осушить, и как можно скорее.

Э р л е. Благодари нашего председателя.

Виктория начинает очищать ящики своего письменного стола.

П р и с. Я пошел на кормовой пункт. (Уходит.)

Э р л е. Хватит тебе ящики выгребать.

В и к т о р и я. Тебе огорчаться нечего. Теперь не будешь тормозить. Значит, одной проблемой меньше.

Б а д и н г. Да хватит вам.

В и к т о р и я. Позвольте сказать вам: жалким оказался бы наш отряд, если бы мы не смогли это выдержать. И Эрле, и Бадинга, и Грэлерта, и тебя, Вайбецаль, — всех вас я притащила сюда не для укрепления мужской прослойки. Я прикинула: вы нетерпимы к халтуре и разболтанности, достаточно честолюбивы для серьезных задач, у вас сильно развито чувство локтя. У вас много других достоинств, и вы отпразднуете тут еще не одну трудовую победу.

Э р л е. Целая симфония достоинств.

Г р э л е р т. А первая скрипка фальшивит.